Уходили из дома - [15]

21 мая, четверг

Иришка оказалась приятной пухленькой девушкой, неторопливой и разумной. Вписались без проблем, даже поужинали. Утром поехали ругать Анджея, который сообщил, что пришел вчера через пятнадцать минут после нашего ухода. Завис на чьем-то бёзднике.

А потом я впервые в жизни снимался в кино. Сюжет сюрреалистический, я даже грешным делом подумал, что Ася не только траву курит, но и ЛСД втихаря ест. Начинается все с кадров со старушкой, за которой ухаживает Маша. Убого обставленная комнатка, трясущаяся бабушка. Девушка протягивает старушке таблетки, та тянется за водой, но вместо стакана берет ярко-красную помаду и красит сморщенные губы. Страшновато.

Следующие кадры — в старой обшарпанной перукарне, парикмахерской то есть. Камера обводит помещение и снимает Машу, тоже ярко красящую губы. Новый эпизод — обнаженная натурщица Саша, которую я и фотографирую. Но вдруг входит Маша и нарушает идиллию, доставая из банки крысу и бросая ее рядом с Сашей. В очередном кадре я снимаю уже обнаженную Машу. Резкий контраст — миниатюрная прелестная Саша и прекрасная фигуристая Маша. По Маше ползает крыса и царапается.

Сняли всё достаточно быстро, все отработали хорошо. На меня надели красную рубаху, показали, как держать фотоаппарат и куда нажимать. Проблемы были только с крысом. Крыса звали Изя Кацман, и он все время норовил сбежать, к тому же несколько нервировал Сашу. Еще изрядно нервничал я: две красивые голые девицы, абсолютно меня не стесняющиеся, пробудили в голове безумное количество сексуальных фантазий. Я ж не каменный!

Интересно, увижу ли я этот фильм когда-нибудь? Ася сказала, что в следующий мой приезд обязательно покажет.

Леший объяснил, где находится халявный междугородний автомат, я дозвонился по нему до матери, позвонил бабушке, Немету, Макару. Вписывались опять у Анджея. Спали немного дольше, чем накануне у Иришки, но, как ни странно, ни я, ни Леший не выспались.

22 мая, пятница

Леший днем снова поволок меня в лавру, на этот раз к своей знакомой. Имя у нее очень странное — Микада. Сорокалетняя женщина, археолог. Умная, раскованная и интересная; что ее может связывать с юным и чахлым Лешим, ума не приложу. Вечером Шлеева познакомила меня с подружками Машей Бялой и Евгенией. Маша серьезная, Женя шустрая. Так до ночи и гуляли по Андреевскому спуску и окрестностям. Здесь находятся дом Бултакова и Андреевская церковь, у которой снималась комедия «За двумя зайцами». Пожалуй, это одно из самых красивых мест в Киеве. Неторопливо бредешь по брусчатке, рассматриваешь дома. По бокам сидят художники, что-то рисуют. В основном шаржи дурацкие, акварельки все с той же церковью, но воспринимается эта мазня душевнее, чем родная арбатская халтура. Тут же продают поделки, украинскую народную вышивку, иностранцам впаривают значки, ушанки и футболки. Спуск временами становится весьма крут, в дождь на брусчатке, думаю, пенсионерам приходится несладко. Но мы бодры, так сказать, веселы, поэтому берем по бутылочке пива и лезем на холм. Там стоит большой металлический крест. Киевлянки ничего не могут сказать о его происхождении, рассказывают невнятные истории о раскинувшемся у подножия холма Мертвом городе, старинном кладбище неподалеку и о Лысой горе с ведьмами. Любопытно, Бултаков здесь, в городе своего детства, нахватался фактуры к «Мастеру и Маргарите»? Кстати, дом Бултакова на Андреевском не производит такого впечатления, как его московские апартаменты на Патриарших. Обычный, ничем не выделяющийся двухэтажный домик, от которого совсем не пахнет мистикой. То ли дело в Москве... Еще сворачивая с Садового в подворотню, чувствуешь священный трепет. Двор, почти колодец, грязно-серый дом. В разрисованном (в том числе и мной) подъезде тускло мерцает одинокая лампочка, сверху доносятся голоса. Вот сейчас, прямо сейчас тебе навстречу спустится Азазелло, мяукнет Бегемот... Но спускается чопорная жительница подъезда, в берете и с авоськой, — Аннушка с маслом, не иначе.

И как начинает орать:

— А ну, пошли вон отсюда, голодранцы! Весь подъезд зассали, щас милицию вызову! Вон!

Сколько нас оттуда гоняли, сколько раз ментов вызывали — бесполезно. Проникнуться духом бесовской Москвы ежедневно приходили не только неформалы и сатанисты, но и вполне себе респектабельные иностранцы с экскурсоводами. Мы в итоге из подъезда ушли, да недалеко. Взломали черный ход, протоптали дорожку на чердак, да так впоследствии и зависали там и на крыше, любуясь одним из самых красивых видов на центр...

Леший с Аськой запропали куда-то. Часов в одиннадцать пришел на вписку, а там облом, в двери записка от Анджея: «Хиппаны, вы меня уж простите. Меня не будет».

Позвонил куда мог — везде пусто. Женька вписать не может, Машки дома нет. Как к Иришке ехать, помню, но дом, квартиру — хоть убей, память отшибло. Ходил, слонялся по Рулетке совсем потерянный и наткнулся на Шлееву. Она захлопотала, заволновалась и моментально вписала меня к подружке Зое, на Оболони.

Зоя Колоскова — приятная умная девушка моего возраста, спокойная настолько, что временами мне кажется, она сейчас заснет на ходу. Тихо поужинали, легли спать. Пока болтали, в комнату забрела бабушка.