Уехать в Париж - [24]

* * *

— А вот и карета за нами, — засмеялся Борода.

— Как ни странно, она действительно за вами, — произнес парень из-за спин каскадеров и представился, — следователь Ходкевич. — Вынужден всех вас задержать и доставить в следственный изолятор.

— За что? — спросил Юрась.

— За компанию, — произнес еще один, но уже знакомый голос, появившийся с другой стороны опера, — за компанию с теми, кто похищает людей.

Опер распахнул дверку автозака. Каскадеры один за другим скрылись внутри него.

— Поехали, — сказал следователь шоферу, — но не гони быстро, наша лайба за тобой не успеет.

Автозак тронулся с места, за ним двинулся автомобиль следователя.

* * *

— Вот уж не думал, что внутри он так примитивно устроен, — сказал Борода, усевшись на деревянную лавку. Какое-то время вся троица сидела молча, прикидывая по скорости движения и поворотам возможное место нахождения автомобиля.

— Вот сейчас мы, наверное, подъезжаем в Кургану славы, — произнес Борода, поскольку автомобиль сделал несколько поворотов.

— А сейчас, — съехидничал Юрась, сидевший на противоположной лавке, — мы выехали на шоссе, ведущее к Минску.

— Интересно, куда нас повезут? — спросил Влад.

— Действительно, интересно, — согласился с ним Юрась, — и нас даже не обыскали.

— А ты откуда знаешь, что нас должны были обыскать?

— Да уж знаю, — ответил Юрась, — попадал в подобные ситуации, правда, в автозаке ездить не приходилось.

Прошло некоторое время, и троица окончательно потеряла ориентировку.

— Где мы? — спросил вдруг Влад.

— А хрен его знает, — ответил Борода, и обратился к Юрасю, — а тебя, разбойник, куда возили?

— В обезьянник Фрунзенского отдела, — ответил Юрась.

— А-а, значит, в тюрьме ты не был.

— Не был, но знаю из общения с себе подобными, что в таких случаях арестованных возят либо на Притыцкого, либо на Володарку.

— Странно как-то нас везут, кругами какими-то, — произнес Влад.

— А, вот остановились. — сказал Борода, — сейчас все и прояснится.

* * *

И действительно, послышался звук открываемой двери, и внутрь автозака запрыгнули уже знакомые троице Ходкевич и Толстуха. Они уселись на разные лавки, и Толстуха произнес, выставив вперед челюсть, как это делают блатные:

— Ну, черти, все по первой ходке или есть рецидивисты?

Актеры обескураженно молчали.

— Это перваки, — сказал следователь, в руках у которого был все тот же пакет.

— А-а, перваки, — повторил опер, обращаясь к следователю, — поэтому не знают наших тюремных традиций.

— И что же это за традиции? — мрачно спросил Борода.

— А кто к нам первый раз попадает, — ехидно произнес опер, — тот и проставляется, не знали?

— Не-а, — сказал Юрась, — у нас все не так.

— У вас точно все не так, — продолжал куражится опер. — Кто же вас надоумил этот спектакль с Дражниным разыграть, а если бы он с перепугу дуба врезал?

— А кто такой Дражнин? — спросил Влад.

— Да, — поддержал его Юрась. — Кто такой Дражнин?

— Чем он знаменит? — включился в разговор Борода, — он снимался у Ефремова?

— Он снимался у Спилберга в фильме «Инопланетяне», — сказал опер, — у него была роль второго плана, а вот инопланетян там играли трое белорусских каскадеров. Вот только запамятовал их установочные данные.

— А что такое установочные данные? — спросил опера Борода.

— А вот когда будешь, дядя, заполнять тюремную анкету, тогда и поймешь, — неласково ответил опер.

Потом он свирепо оглядел каскадеров и обратился к следователю.

— Они не знают, кто такой Дражнин.

— И что из этого следует?

— Из этого следует, что мы задержали не тех.

— Ну и что. Надо же кому-то отвечать за содеянное. За все надо платить, и они лучше других это знают, у них, как у мушкетеров, был такой девиз.

— Нет, Витя, — сказал опер, — ты что-то перепутал, у мушкетеров был вполне интеллигентный девиз «один за всех и все за одного». А здесь все более запущено.

— Это почему запущено? — искренне обиделся Борода. — Мы от своего девиза не отказываемся.

— И прекрасно, — сказал следователь. — Ведь надо же кому-то за все похищения ответ держать.

— Э-э, нет, — сказал Борода, — за все похищения мы ответ держать не собираемся.

— А вы как думали, — продолжал куражиться опер, — украл один раз и за это отсидел. Ничего подобного. Ведь краж много, а попадаются воры редко, вот на них все кражи и списывают, чтобы раскрываемость была стопроцентной.

— Не может быть, — искренне удивился Влад.

— Может, господа каскадеры, все может быть, если в такие дела влезают случайные люди, полагающие, что им закон не писан.

— Все как раз наоборот, — сказал Борода, — мы-то полагали, что закон как раз для нас и писан, чтобы мы могли за себя и за других постоять. Раз вы нас задержали, значит, можете что-то предъявить. Предъявляйте.

— Ты знаешь, Витя, откуда эта реплика? Из фильма «Любить по-русски», где самый фактурный из нашей троицы играл… кого бы ты думал?

— Не знаю, — подыграл оперу следователь.

— Ты не поверишь, начальника следственного изолятора. Вот отсюда и знание уголовного права, и умение отличить арестованного от задержанного.

— Хватит куражиться, — вдруг взорвался Борода, — раз мы задержаны.

— А скажите мне, — начал свою волынку опер, — кто вам сказал, что вы задержаны? Витя, ты говорил?