Удивительный луч профессора Комаччо - [12]

- Поезжайте, Байрон,- сказал я,- а я зайду к своим и позвоню, с каким поездом приеду.

Пришел домой. Старики обрадовались. Рассказывали, какой любезный у них новый сосед. Он часто заходит, так что просил разрешения пользоваться моим телефоном, пока ему не поставят собственного. И вот уже пять дней, как телефон ему не ставят. Фамилия его Шаро.

Забежал племянник, у него не клеится с математикой. Мы сели с ним и решили кое-какие задачки. Проводив его, я вышел в переднюю поговорить по телефону, и заметил, что племянник забыл лист с задачей, которую мы вместе решали.

- Вот растяпа,- сказал я.

Я прилег на час заснуть, а когда проснулся, спросил, был ли племянник. Мать сказала, что был и нашел свой лист на лестнице.

- Как на лестнице? Лист лежал вот здесь на столе. Был кто-нибудь в комнате?

- Никого. Только Шаро заходил поговорить по телефону.

- Шаро, сосед?

- Да.

Странно.

Чуть не опоздал на двенадцатичасовой поезд. Вскочил в последний пустой вагон. Вслед за мной в вагон ввалился представительный мужчина в пенсне, с наглыми рачьими глазами и ярко блестевшим во рту золотым зубом. Он уселся против меня и беспокойно стал шарить по карманам.

- Черт возьми! Забыл папиросы!

Я предложил ему открытую коробку. Он взял, поблагодарил, но продолжал шарить по карманам.

- Здесь! - воскликнул он, радостно оскалившись,- позвольте вам отплатить -- и передо мной раскрылся серебряный портсигар.

Я отказался, но он настаивал, утверждал, что у него превосходные папиросы, по особому заказу.

Я взял. Он поднес мне спичку. Я затянулся.

- Не правда ли, какие ароматные?

- Да, очень.

Кажется, я еще раз затянулся, и все поплыло у меня перед глазами.

Когда я очнулся, кругом толпились кондуктора. Вагон качало. Мне было плохо. Я схватился за карманы. Они были пусты. Портфель пропал.

На станции меня вывели из вагона под руки, уложили на носилки и доставили в лабораторию.

Чувствовал себя сносно. Но ночью меня охватили слабость и одиночество. Я добрался до командного мостика и своей тетради. И теперь голова кружится и першит в горле.

- Об охране вашей мне придется теперь позаботиться всерьез,- сказал мне на следующий день Вары.- Ваша охрана поручается персонально вот этому товарищу.

Я оглянулся и увидел в углу развалившегося на стуле огромнейшего негра, с самой черной физиономией, с самыми белыми зубами и с самой удивительной улыбкой. Его ноги, обутые в грандиозные ботинки, каждый чуть поменьше детской ванночки, лежали на столе, Он, вскочив, подал мне руку величиной с диванную подушку.

- Додди,- улыбаясь не только лицом, а почти всем телом, сказал он.

- И что он будет делать? - спросил я у Вары.

- Я буду стеречь и охранять вас,- отвечал Додди. Буду вашим сторожем. Вы будете в надежных руках,- и он показал ладонями вверх свои огромные руки, каждая величиной с небольшой поднос, на который можно поставить полдюжины чашек.

- Благодарю за удовольствие,- со злостью сказал я Вары,- надеюсь, что и Додди вскоре возненавидит эту свою работу сторожа.

- Почему,- все так же улыбаясь, сказал Додди.- Другие сторожа получают мало, а сторожат много. Мне же дают и хорошую зарплату, а объект охраны невелик, при опасности его всегда можно взять и унести в безопасное место.И он, взяв меня своими огромными руками, спокойно посадил на высокий шкаф.

Вот с этой минуты у меня и появилась огромная темная тень, которая следовала за мной всюду. У нормальных людей тень исчезает ночью или в тумане, но моя была при мне и в полном мраке и в ненастье.

В эти дни мы узнали, что силу зет-луча можно ослабить путем применения фильтров с растворами некоторых солей и магнитных сит. Первые - моя выдумка, вторые - учителя. Кроме того, я установил, что луч, брошенный на очень далекие расстояния, теряет свою силу и не опасен для человека уже за сто километров от аппарата.

Решили произвести испытание сразу же. Перед самым опытом приехал Вары.

- Сегодня я могу "угостить" вас новым зрелищем, посмотреть километров за 500,- сказал шеф. Попробуем луч на далекое расстояние. Интересно, что, например, делают в столице наших соседей, с территории которых к нам недавно устраивалась интервенция?

Расчеты были приготовлены мною заранее. Сходил наверх установить аппарат. Как послушно и мягко движется на своей оси платформа башни. Хобот трубы покорно занял нужную высоту.

Вернулся на мостик.

- Начинаем!- сказал шеф в переговорную трубку.

- Сейчас,- ответили снизу.

Мы сидели и ждали, но никто не включал. Пришлось мне идти вниз. Электрик оказался в саду.

- Ну что же вы, надо начинать,- сказал я.

- Пожалуйста,- отвечал он,- я жду, когда скажут,- и пошел к себе.

Я вернулся в кабину.

- Ну что там? - спросил профессор.

- Да ничего, он вышел.

- Включать? - по переговорной трубке спросил механик.

- Давайте! - отвечал я.

И с радостным гулом пошли моторы. Долго мы с профессором искали и вот, наконец, экран побелел: по его полю помчались тени, словно дым.

- Облака! Ниже! Зеркало, ломаем луч к земле.

Я начинаю ломать луч, и вдруг, словно из разорвавшейся мглы на экране выплыла сеть улиц с мчащимися по ним точками.

- Что это? - кричит Вары.