Удивительное рядом, или Тот самый, иной мир. Том 2 - [36]

– Ну-у, не то-о, чтобы уж очень воздержан, – отвечали мы, чуть ли не лопаясь от смеха, – но и почти не голодаешь. Главное, что летать пока ещё можешь, значит, всё путём…

Коршан удивлённо посмотрел на нас, а Юриник пояснил ему:

– Значит, всё в порядке, всё ля-ля. Ведь ты летаешь, как ласточка, мы же всегда восхищались тем, как ты ловко и виртуозно умеешь это делать! Чего только стоит одна та легендарная бомбардировка Корнезара на плоту!

Ворон благодарно крякнул в ответ и блаженно закатил глаза. Он всегда впадал в благосклонное расположение духа при воспоминании о том занимательном случае, чего нельзя сказать про ещё одного участника тех милых воронову сердцу событий. Да, случай был не только занимательный, но и весьма поучительный. И действительно, коли не желаешь, чтобы тебе самым откровенным образом наделали в рот, так не разевай его абы зачем и почём зря!

Коршан, поблагодарив нас за завтрак и пожелав удачи и успехов в учёбе, улетел по своим делам, сделав вместо одного круга по обеденному залу целых три. Напоследок, ловко спикировав, пролетел совсем близко над нашими головами и, покачивая крыльями на прощание, на огромной скорости вылетел в коридор.

Через некоторое время из коридора раздался звонкий звук удара, словно шлепок пощёчины, а затем громкий вскрик и ругань. А ещё через несколько секунд оттуда, чуть покачиваясь, вошел Корнезар с большим красным пятном на лбу. Он был просто взбешён. Подойдя к нам и усевшись за стол, Корнезар разъярённо зашипел:

– Чтоб этот обжора, этот пернатый стукач, этот осёл крылатый себе клюв поломал! Бурдюк, утыканный перьями! Чтоб у него на лбу хобот вырос и всё, до чего этот хобот только смог бы дотянуться, ему в ненасытный клюв пихал, пихал, пихал! И чтоб у него вдобавок перьевой клещ завелся, и всё оперенье сожрал, вот потеха была бы!

Он ещё много чего наговорил, но сейчас нет нужды оглашать весь список ругательств, сказанных в адрес ворона его самым закадычным другом. Скажу только одно: если хотя бы малая часть тех замысловатых, но искренних и сказанных от чистого сердца пожеланий сбылась, то получившееся нечто было бы настолько же привлекательно, как дальнейшая судьба мира, из которого я сюда прибыл. Ну, может быть, Коршан выглядел бы чуточку посимпатичней.

Немного успокоившись, Корнезар заявил, что пришёл за нами. Не лично за нами, а за всеми учениками, которые ещё находятся здесь, в обеденном зале. Всем надлежало, и желательно побыстрее, отправляться на первый уровень в учебный зал, где через какие-нибудь десять минут начнутся занятия. Красное пятно на его лбу медленно расплывалось, опухало и уже начинало принимать очертания шишки с тёмной точкой посередине. Очень походило на то, что на этот раз Корнезар схлопотал по куполу именно клювом, а не крылом, как в прошлый раз. Что ж, не повезло, не каждый день коту масленица. Зато повезло в другом, не получил в глаз от души, нет худа без добра.

Наскоро покончив с остатками завтрака, мы на всех парах поспешили в зал первого уровня, ведь каждый знает, что крайне неприлично опаздывать на занятия, пусть даже и такие, тем более в первый раз.

В обеденном зале оставалось ещё человек восемь и в коридоре мы были не одни, так что вероятность придти последними нам не грозила.

И действительно, когда мы без лишних задержек прибыли на место и вошли в учебный зал, то свободных мест было ещё предостаточно, и мы выбрали последние четыре места по правую руку от входа, если стоять лицом к учительскому столу. От нечего делать принялись разглядывать травы и корешки, которые в аккуратном порядке лежали перед каждым из нас на больших подносах. А справа от них стояли всевозможные колбочки и мензурки. Некоторые пустые, а некоторые с какой-то, не всегда прозрачной жидкостью, вполне возможно, что и с обыкновенной водой, но пробовать на вкус и проверять почему-то не было никакого желания, кто его знает, в кого потом превратишься или куда побежишь, подпрыгивая от нетерпения. Слева от подносов стояло что-то похожее на обыкновенную спиртовку с подставкой для колб, которые обычно используются для кипячения или выпаривания всевозможных жидкостей. Общее впечатление, как в наших школьных кабинетах химии перед проведением очень важных лабораторных работ.

«Не знаю, как сейчас, но двадцать лет назад всё выглядело именно так», – подумалось мне. А если учесть, что химия была далеко не самым моим любимым предметом в прекрасные школьные годы, то я почему-то вовсе не испытывал дикого восторга от увиденного, особенно от предстоящих перспектив, о которых мне даже думать не хотелось. Скорее, напротив, в моей душе поселился щемящий ужас, ибо самое серьёзное наказание тогда ни в какое сравнение не шло с возможным теперешним ущербом для здоровья. Вот когда меня настигли последствия моей лени и разгильдяйства в нежно любимой мной школе! Это выглядело, как изощрённый пламенный привет из глубин далёкого детства! Кто бы мог подумать! Но, может быть, пронесёт и на этот раз? Тем более продержаться надо всего один день. Это же сущие пустяки, особенно по сравнению с целым уроком литературы или иностранного языка в моей школе, когда любого, не выучившего урок, в два счёта выводили на чистую воду. Это я уже помалкиваю про точные науки. В общем, я решил для себя и на этот раз – будем надеяться на лучшее, а готовиться к худшему!