Удержать высоту - [9]
Шутов поднялся со своего места, одернул гимнастерку, расправив под ремнем складки, и шагнул к схеме, взял из рук командира указку.
— Противник силой до полутора стрелковых дивизий обороняет участок суши, проходящий по рубежам…
Он не успел договорить. Со скрипом отворилась дубовая дверь горницы, и в нее вошел, слегка пригнувшись под невысоким косяком, командующий 7-й армии Северо-Западного фронта К. А. Мерецков. Его широкое открытое лицо румянилось с мороза. Натянутая почти на самые уши серая каракулевая шапка, шинель с двумя красными ромбами в черных петлицах искрились от снежной пороши. Видно было, что командующий, как обычно, ехал на открытой машине даже в такую стужу.
— Товарищи офицеры, — скомандовал комдив. Иногда все поднялись, вытянувшись в струнку, зашагал навстречу командующему. — Товарищ командарм 2-го ранга, — громко доложил он. — Командиры частей и руководство дивизии собрано на совещание по подготовке прорыва глубокоэшелонированной, сильно укрепленной обороны врага. Свои предложения докладывает начальник штаба дивизиона лейтенант Шутов…
— Здравствуйте, прошу садиться, — проговорил командарм и, скинув шинель, повернулся к Шутову: — По схеме, что висит у вас на стене, ясен замысел командира дивизии, а ты мне главное скажи, артиллерист, как собираешься бить центральные доты? Они, я слышал, особой крепости и мощи.
— Прямой наводкой, товарищ командующий.
По комнате пронесся легкий гул недоумения. На лавках зашумели, задвигались, заговорили о чем-то вполголоса, заспорили. Мерецков строго оглянулся на офицеров, внимательно посмотрел на начальника артиллерии армии комдива Парсегова, встретился с ним глазами и опять перевел взгляд на Шутова. Только смотрел он на него сейчас особенно пристально, испытующе.
Лейтенант не отвел глаз.
— Прямой наводкой, говоришь? — командарм помолчал, затянул паузу, потом резко встал, шагнул к схеме узла сопротивления. И вдруг резко переменил тон разговора. — А вы представляете, товарищ лейтенант, что предложили? Знаете, какова плотность и интенсивность огня вражеской артиллерии перед передним краем, куда вы собираетесь вытащить свои тяжелые орудия?! Вы что думаете, у нас их десятки, сотни?! На одно разбитое сразу два новеньких подтянут?! На это и не надейтесь. А без них как прорывать линию Маннергейма?! Шапками ее не закидаешь. А подставлять танки, людей под пушки и пулеметы нам никто не позволит. Никто. Как не позволят и откладывать наступление. Даже на день. На час. Каждое промедление чревато затяжкой боевых действий, втягиванием в конфликт фашистской Германии, развязыванием войны на всем севере Европы. Вы отдаете себе отчет в этом?!
Голос командующего крепчал, набирал силу. Слова падали тяжело, как гаубичные снаряды, грозя не оставить и камня на камне от предложения лейтенанта. Шутов побледнел. Но молчал, не позволял себе вмешиваться в разгневанный монолог командующего, вымолвить хотя бы слово в свою защиту. Лишь поворачивал голову вслед расхаживающему взад-вперед вдоль стены командарму.
— На что вы рассчитывали, товарищ лейтенант, выдвинув такую, мягко говоря, неожиданную идею? — впился в него суровый взгляд Мерецкова.
— На смекалку и боевое мастерство, товарищ командующий.
— У тебя-то оно откуда? — вновь перешел на «ты» командарм. — Давно ли с училищной скамьи?
— Разрешите, товарищ командарм 2-го ранга? — поднялся со своего места капитан Ниловский. И, заметив утвердительный кивок Мерецкова, доложил: — Начальник штаба дивизиона лейтенант Шутов на фронте с первого дня. Участвовал в прорыве оперативной зоны заграждений. Характеризуется положительно. Представлен к ордену Красной Звезды. Не раз отличился в разведке переднего края противника. Под огнем добыл ценные сведения о дотах № 006 и № 0011. Вел себя как мужественный, отважный и хладнокровный офицер. Заменил выбывших из строя командиров 9-й и 8-й батарей — тяжелораненого лейтенанта Кузнецова и погибшего лейтенанта Булавского…
— Ладно, ладно, — остановил его Мерецков. Голос командующего слегка потеплел, но оставался все таким же резким, непреклонным. — Ты, капитан, акафисты своему подчиненному не пой. Не в церкви. Вижу, что человек он неробкого десятка. Лучше скажи: а сам-то как относишься к идее прямой наводки под носом у врага? Готов взять ответственность за нее на себя?
Ниловский на мгновенье задумался.
— Идея хорошая, хотя обмозговать ее в деталях не помешало бы. А если говорить об ответственности, — капитан вскинул подбородок и, не мигая, посмотрел в лицо командующему, — то я ее с себя не снимаю.
Мерецков хитро прищурил глаз:
— А кто будет командовать этой прямой наводкой? Ты?
Шутов испугался, что Ниловский сейчас ответит «Так точно!», и тогда вся тяжесть исполнения идеи, рожденной в снегу, у подножья высоты 65,5, возле гранитных надолб и колючей проволоки, защищающей подступы к доту № 006, весь смертельный риск встать под вражеские пули и снаряды и, может быть, погибнуть из-за чужого предложения, реализовать которое действительно не просто, ляжет на плечи командира полка. И хотя он не сомневался, что командир не подкачает, не подведет, спрятаться за его спину было бы верхом бесчестия и несправедливости.
Книга военного журналиста Виктора Литовкина рассказывает о боевых буднях российских солдат-миротворцев, принимавших участие в операциях по принуждению к миру и поддержанию мира на Кавказе и Балканах, в боях на территории Чечни. Особый интерес она представляет потому, что ее автор был непосредственным свидетелем и участником всех тех событий, которые описывает. За каждым ее сюжетом, очерком — реальная история того или иного невыдуманного человека, его жизнь и отношение к своему делу, которым он занимается здесь и сейчас.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.