Удержать высоту - [10]

Шрифт
Интервал

— Разрешите мне? — нарушил он субординацию.

Взгляды офицеров опять сосредоточились на стоящем у стены с указкой в руках лейтенанте. Шутов повторил еще раз, стараясь придать своим словам солидность и весомость, без которой, понимал он, его просьба может выглядеть неубедительной.

— Разрешите мне командовать прямой наводкой, товарищ командарм 2-го ранга? Предложение мое — мне и отвечать за его осуществление.

Командующий повеселел:

— Этот вопрос не входит в мою компетенцию. Думаю, командиру полка виднее, кому поручить такое дело. Подменять его не будем. Но запомните, решение считается правильным, если доведено до конца…

Он сделал знак адъютанту. Тот быстро подал ему шинель и шапку. Помог Мерецкову одеться.

— Отчаянные у тебя хлопцы, Парсегов, — улыбнулся командарм начальнику артиллерии. — Если и в бою будут действовать так же смело, как на штабном совещании, в присутствии командующего, — не устоит Маннергейм… Ей богу, не устоит…

Отдал честь офицерам и направился к выходу.

— Товарищи офицеры, — прозвучал голос комдива и потонул в скрипе отодвигаемых лавок, стуке каблуков.

Захлопнулась дверь, впустив в комнату облако клубящегося морозного воздуха. И совещание продолжилось дальше.

ПРОРЫВ

…Ночь с 10-го на 11 февраля выдалась, как по заказу, морозной и темной. На небе, подернутом тонкой белесой пленкой тумана, ни звездочки. Даже луна, обычно по-зимнему яркая, светлая в эту студеную погоду, и то не показывалась из-за деревьев, спрятавшись, видимо, от сорокаградусной стужи в одном из прохладных и уютных уголков обжитого ею небосклона.

Непроницаемая чернота ночи была на руку артиллеристам, подтягивающим тяжелые 203-мм гаубицы поближе к переднему краю, на расстояние прямого выстрела. Огневые позиции, ориентиры они наметили заранее, поэтому найти дорогу в темноте не представляло труда. Тем более что саперы под руководством сержанта Петра Добрыдень прокатали, утрамбовали ее накануне толстыми сосновыми бревнами с прибитыми на торцах цепями. Смекалка командира отделения опять пришлась кстати. Трактора, многотонные орудия не вязли и не буксовали в глубоком и рыхлом, укрытом деревьями снегу. Да и площадки под гаубицы были тоже утоптаны, обнесены колючей проволокой.

— Ни один диверсантский комар не проскочит, — с гордостью доложил Шутову, вынырнув из темноты, сержант Добрыдень.

Петр поздоровался с командиром отделения саперов, как с добрым знакомым. Сердечно обнял его.

Комаров, конечно, в такую стужу опасаться не приходилось. А вот с диверсантами ухо держать востро нелишне. Встречался лейтенант с ними не раз. И не только у заграждений дота № 006. Целое отделение вражеских лыжников они обезвредили в боевых порядках 8-й батареи, когда Петр заменил погибшего лейтенанта Булавского. У старшего — финского офицера, прекрасно говорившего по-русски, оказались в сумке правила стрельбы из 203-мм гаубицы, на карте — координаты советских штабов, складов со снарядами. Со своей территории финны не могли до них достать, вот и решили обстрелять с наших огневых.

Недосмотри чуть-чуть, потеряй на мгновение бдительность, предосторожность — и беды не оберешься.

— Спасибо тебе за заботу, тезка, — Петр крепко пожал руку сержанту. — Твоя помощь нам очень пригодилась.

Перед ночным маршем Шутов приказал командиру 7-й батареи лейтенанту Василию Музыкину, выделенному вместе с ним на прямую наводку, распорядиться, чтобы двигатели тракторов красноармейцы обмотали ватниками, шинелями. И хотя слабое урчание натужно гудящих моторов все же пробивалось через вату и сукно, его можно было услышать в сотне-другой метров от батарей, как и скрипучий шорох медленно ползущих через лес тяжелых орудийных поездов, небольшой этот шум не демаскировал их, не разносился очень далеко, — и до подготовленных заранее огневых позиций они добрались беспрепятственно. К тому же на флангах стрелковых полков, да и по всему фронту опутанных колючей проволокой окопов, отвлекая от них внимание противника, то и дело гремели выстрелы, булькали, как закипающий самовар, минометы, лязгали сухим металлическим треском пулеметные очереди. Вспыхивали и гасли, прорезая на несколько минут шелестом распоротого полотна небесный свод, яркие, как вспышка молнии, осветительные ракеты.

Перестрелка, такая обыденная, привычная за последние зимние месяцы, не прерывалась даже по ночам. Она была на руку артиллеристам, замыслу Шутова.

— К бою! — скомандовал он.

И пока бойцы переводили гаубицы из походного положения в боевое, накатывали вперед со станин в орудийное ложе ствол, закрепляли его, монтировали кокор — корытообразный лоток для подачи к казеннику снарядов, устанавливали орудие на домкраты, быстро поднялся на высоту 65,5, у правого ската которой, на опушке леса, среди можжевеловых кустов, расположились огневые 7-й и 8-й батарей.

Лейтенант Николаев и красноармеец Булыгин встретили его у занесенных снегом дверей полуосыпавшегося НП с нескрываемой радостью.

— Начинается?!

В глазах командира взвода разведки застыл не то вопрос, не то ответ.

— Начинается, — подтвердил его догадку Петр. — Время «Ч» — 10.00. Но до этого мы должны разрушить доты № 006 и № 0011. До основания. Чтобы ни один выстрел, ни орудийный, ни пулеметный, из них не раздался.


Еще от автора Виктор Николаевич Литовкин
Сотворение мира: Российская армия на Кавказе и Балканах глазами военного корреспондента

Книга военного журналиста Виктора Литовкина рассказывает о боевых буднях российских солдат-миротворцев, принимавших участие в операциях по принуждению к миру и поддержанию мира на Кавказе и Балканах, в боях на территории Чечни. Особый интерес она представляет потому, что ее автор был непосредственным свидетелем и участником всех тех событий, которые описывает. За каждым ее сюжетом, очерком — реальная история того или иного невыдуманного человека, его жизнь и отношение к своему делу, которым он занимается здесь и сейчас.


Рекомендуем почитать
Вестники Судного дня

Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


Великая Отечественная война глазами ребенка

Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.


Из боя в бой

Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.


Катынь. Post mortem

Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.