Удержать высоту - [6]
«Да-а, — невесело подумал Петр, — прав командир полка: за здорово живешь такую полоску не проскочишь даже на танках. Тут и черт ногу сломит».
Но с другой стороны, надолбы сейчас надежно прикрывали его от снайперов. Шутов привалился спиной к валунам, расстегнул планшетку. Отсюда, как из-за бруствера, просматривались боковые грани дота с выросшими на нем сосенками. Впрочем, граней как таковых обнаружить не удавалось. Бетонный колпак опускался в снег под сорокапятиградусным углом, словно козырек, на котором ни зацепки, ни щелочки. Взять такой снарядом очень не просто, трудно найти такой угол атаки, чтобы вонзить снаряд в наклонную плоскость. Хотя нет. Есть одна тоненькая полоска, бегущая вдоль земли и вдруг пропадающая через каких-то полметра. Трещина?
Лейтенант пристально, до рези в глазах, всмотрелся в нее. Нет, это не трещина в бетоне, а броневой щит, плита, прикрывающая до времени бойницу. Вот и краска слегка облупилась на заклепках, да и кронштейны, на которых она висит, можно различить. Через метр еще бойница. Другая. Третья.
Он быстро набрасывал в блокноте, сжимая не гнущимися от стужи пальцами карандаш, очертания амбразур дота. Но, по правде говоря, мороза не чувствовал. Все его внимание было отдано «ядовитой черепахе», как называли красноармейцы этих мастодонтов — долговременные огневые точки врага, или «миллионники», как с восторгом кричала о них щюцкоровская пропаганда, расхваливая на все лады совершенство инженерных заграждений на «неприступной» линии Маннергейма. По ее словам, такой дот мог выдержать удары до миллиона гаубичных снарядов.
Чуть меньшие бетонные сооружения, знал Шутов по своему небольшому опыту, составлявшие скелет обороны, сердцевину узла сопротивления, растянувшегося на три-четыре километра по фронту и до двух в глубину, прорезанные траншеями, усиленные пулеметными гнездами с бронеколпаками и стрелковыми ячейками, — прикрытые огнем артиллерии и двумя-тремя батальонами пехоты, взять было сложно. Хотя они и разрушались после нескольких точных ударов и разрывов бетонобойных снарядов 152-мм гаубиц.
Как поведет себя этот № 006, он не представлял. Судя по выросшим над ним деревьям, по количеству надолб и проволоки на подходах, этот «гриб», как и № 0011, самый крупный. Толщина стен тут наверняка больше двух метров армированного железобетона. Если в обычном, в три-четыре этажа глубиной, находилось до ста человек с прекрасно оборудованной казармой, кухней, офицерскими комнатами, коридорами, машинным залом, электростанцией, складами боеприпасов, с несколькими артиллерийскими орудиями в бойницах и пулеметами, то что может оказаться здесь?
Пара небольших выступов на самой макушке дота, догадался он, не дымоходы и не вентиляционные лючки, а прикрытые сейчас от посторонних глаз места для стереотрубы или дальномера. А такой новейший оптический прибор не могли поставить на второразрядное оборонительное сооружение. Так что задачка им досталась не на четыре действия арифметики, и без высшей математики здесь, пожалуй, не обойтись. А точнее, не обойтись без тончайшего расчета и смекалки…
«Что, если попробовать врезать по доту из 203-мм гаубицы уже сейчас, — подумал он, — испытать этот бетон на прочность с закрытой огневой позиции? Не получится. Вытащить орудия на прямую наводку и бить из них только по амбразурам?»
«Но сейчас это вряд ли возможно, — возразил он сам себе. — Начать методичный обстрел дотов — значит раскрыть замысел главного удара. Противник сразу же смекнет, сосредоточит на участке прорыва много сил, и тогда потери, потери… Так не пойдет».
«А может, «сочинить» прямую наводку в самый канун прорыва, чтобы враг и опомниться не успел? — осенила его догадка. — Только вот сумеют ли огневики за время артиллерийской подготовки подавить эти доты, разбить их?» — вкрадывалось сомнение.
Но мысль о прямой наводке казалась ему настолько верной, что уступать ее каким-то опасениям, поддаваться им не имело смысла.
«Прямая наводка, и только», — чуть ли не пела его душа.
Шутов настолько увлекся своими размышлениями, что даже не заметил, как несколько раз по валуну, за которым он сидел, цвикнули пули. Подполз поближе красноармеец с радиостанцией за плечами, тронул его за валенок:
— Товарищ лейтенант, снайпер бьет!
Услышав голос красноармейца, Петр повернул к нему голову. В ту же секунду буквально в сантиметре от его лица просвистела очередная пуля. Она громко звякнула по граниту, высекая из него сноп колючих осколков, и со звоном отрикошетила в сторону. Камешки больно обожгли лейтенанту щеку.
Петр медленно сполз в снег и остался лежать, откинув блокнот и неестественно поджав под себя руку, притворился мертвым. Только глаза его, весело подмигнув испуганному бойцу, смеялись.
— Ничего не поделаешь, — придется оставаться так до вечера, — прошептал он красноармейцу. — И постараться не замерзнуть. А на НП передайте: пусть прикроют нас в случае чего…
Связист, зарывшись в снегу, нажал кнопку тангеиты. До сумерек оставалось не так уж и много времени. А с таким командиром, как лейтенант Шутов, он был уверен, с ними ничего не случится.
Книга военного журналиста Виктора Литовкина рассказывает о боевых буднях российских солдат-миротворцев, принимавших участие в операциях по принуждению к миру и поддержанию мира на Кавказе и Балканах, в боях на территории Чечни. Особый интерес она представляет потому, что ее автор был непосредственным свидетелем и участником всех тех событий, которые описывает. За каждым ее сюжетом, очерком — реальная история того или иного невыдуманного человека, его жизнь и отношение к своему делу, которым он занимается здесь и сейчас.
Книга очерков о героизме и стойкости советских людей — участников легендарной битвы на Волге, явившейся поворотным этапом в истории Великой Отечественной войны.
Предлагаемый вниманию советского читателя сборник «Дружба, скрепленная кровью» преследует цель показать истоки братской дружбы советского и китайского народов. В сборник включены воспоминания китайских товарищей — участников Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны в СССР. Каждому, кто хочет глубже понять исторические корни подлинно братской дружбы, существующей между народами Советского Союза и Китайской Народной Республики, будет весьма полезно ознакомиться с тем, как она возникла.
Известный военный хирург Герой Социалистического Труда, заслуженный врач РСФСР М. Ф. Гулякин начал свой фронтовой путь в парашютно-десантном батальоне в боях под Москвой, а завершил в Германии. В трудных и опасных условиях он сделал, спасая раненых, около 14 тысяч операций. Обо всем этом и повествует М. Ф. Гулякин. В воспоминаниях А. И. Фомина рассказывается о действиях штурмовой инженерно-саперной бригады, о первых боевых делах «панцирной пехоты», об успехах и неудачах. Представляют интерес воспоминания об участии в разгроме Квантунской армии и послевоенной службе в Харбине. Для массового читателя.
Генерал Георгий Иванович Гончаренко, ветеран Первой мировой войны и активный участник Гражданской войны в 1917–1920 гг. на стороне Белого движения, более известен в русском зарубежье как писатель и поэт Юрий Галич. В данную книгу вошли его наиболее известная повесть «Красный хоровод», посвященная описанию жизни и службы автора под началом киевского гетмана Скоропадского, а также несколько рассказов. Не менее интересна и увлекательна повесть «Господа офицеры», написанная капитаном 13-го Лейб-гренадерского Эриванского полка Константином Сергеевичем Поповым, тоже участником Первой мировой и Гражданской войн, и рассказывающая о событиях тех страшных лет.
Книга повествует о жизни обычных людей в оккупированной румынскими и немецкими войсками Одессе и первых годах после освобождения города. Предельно правдиво рассказано о быте и способах выживания населения в то время. Произведение по форме художественное, представляет собой множество сюжетно связанных новелл, написанных очевидцем событий. Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся Одессой и историей Второй Мировой войны. Содержит нецензурную брань.
В августе 1942 года автор был назначен помощником начальника оперативного отдела штаба 11-го гвардейского стрелкового корпуса. О боевых буднях штаба, о своих сослуживцах повествует он в книге. Значительное место занимает рассказ о службе в должности начальника штаба 10-й гвардейской стрелковой бригады и затем — 108-й гвардейской стрелковой дивизии, об участии в освобождении Украины, Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии и Австрии. Для массового читателя.