Удав и гадюка - [33]
Сделав дело, Юлиан тяжело вздохнул и под завывание северного ветра, прозванного среди рабов коротко — злым ветрюганом, стал перебирать в голове варианты побега.
Глава IX. Генри из Влесбурга
— Я вас искренне поздравляю, Генри. Добро пожаловать в семью.
После этих слов Горрон де Донталь по-кошачьи развалился, даже скорее расплылся в кресле в Малом Зале и с интересом посмотрел на нового Старейшину.
— Да-да, спасибо Вам, — ответил смущенно Генри. — Большое спасибо.
Генри чувствовал себя крайне неуютно в новом обществе — он попеременно то ерзал на сиденье в своем глеофском табарде, то чесал нос и метался перепуганным взглядом по стенам с отблесками языков пламени, то кусал губы, то дергал и без того оттопыренные уши. Рядом с этим сероглазым стройным мужчиной сидел крепко сбитый Ярвен Хиамский. Он вытянул ноги к огню в камине и пребывал в каких-то глубоких размышлениях. Его разум бродил где-то по просторам мысли, выискивая что-то так тщательно, что Ярвен даже не сразу заметил, как в зал вошла Мариэльд де Лилле Адан в сопровождении Амелотты де Моренн. Две сухенькие женщины: одна в белом, подобно грациозной лебеди, другая в иссиня-черном, похожая на злую галку, — разместились с комфортом в креслах.
— Здравствуйте, Сир’Ес Мариэльд, Сир’Ес Амелотта, — с улыбкой на губах поприветствовал вошедших герцог Донталь.
Мариэльд в ответ лишь покровительственно кивнула. Она уже виделась с Горроном на суде, прошлой ночью, а потому не сочла нужным здороваться повторно.
Мариэльд и Амелотта заставили ждать весь Совет, прибыв на дело Лагота Валорира с опозданием. Явились со всей своей пышной свитой, более чем из сорока вампиров, и заняли половину этажа в правом крыле. Ярвен Хиамский, завидев Хозяйку Ноэля, как-то нервно вздрогнул, чуть подскочил на месте и вежливо поприветствовал вошедших. Пять Старейшин расселись у стены в свете огненного портала камина длиной с добрые пять васо.
Был тихий и мирный вечер. За окнами уютного небольшого зала сыпал пышными хлопьями снег.
— Мариэльд, почему же ты прибыла без сына? — наконец, задал вопрос Горрон.
— Не захотел лицезреть смерть товарища, — пожала как ни в чем не бывало плечами Хозяйка Ноэля.
— Всего-навсего? — вздохнул герцог. — А я так надеялся увидеть молодого Юлиана. Как он поживает?
— Замечательно, Горрон.
— Чем занимается в свободное время?
— Управлением… — с мягкой улыбкой ответила графиня. — Он возмужал и взял бразды правления в свои руки. Я теперь лишь счастливо наблюдаю за своим сыном.
— Твоя проницательность, Мари, — вмешалась Амелотта, герцогиня Лоракко, — достойна воспевания. Я бы никогда не подумала, что из сына рыбака из глухой деревни вырастет что-нибудь достойное.
— Никто не ищет золотые самородки посреди крупных городов, моя дорогая Амелотта.
— Твоя правда, Мари.
Герцог Донталь разлегся в кресле чуть иначе, перевесив ногу через подлокотник, протянул руку к столику с бокалом крови и снова посмотрел на Мариэльд, с затаенной улыбкой в уголках губ.
— Мариэльд, так что же Юлиан, остался на Управлении?
— Нет. Пока я в отъезде, мой сын отправился ненадолго на Юг.
— Зачем? На Юге небезопасно.
— Мой сын не дурак, Горрон. Ты сам это утверждал на суде тридцать лет назад.
— Так зачем ему понадобился Юг?
— Твоя любознательность действительно бывает занудной, — уста Мариэльд тоже были растянуты в вежливой полуулыбке, а лицо ее выражало полное спокойствие. — Юлиану захотелось увидеть красоты Юга собственными глазами, а не по старым книгам в библиотеке. Спустя пару лет вернется.
Герцог погрузился в раздумья. Этим летом он навещал Ноэль, и встретили его лишь закрытые двери да молчаливый Кьенс, который упрямо отказывался впускать настырного гостя внутрь. Причем, никакие уговоры, подкупы и даже угрозы на майордома не подействовали — Кьенс был непоколебим, как скала, и верен Мариэльд до конца. Однако, Горрон де Донталь не был бы Горроном де Донталем, спусти он это все с рук. И то, что смог обнаружить за полтора месяца герцог, выглядело чрезвычайно странным. Даже больше — в воздухе витало предательство. Но, как таковых, прямых улик и доказательств Горрон не нашел, а потому в лицо пока ничего предъявить не мог.
Ни Ярвен, ни Генри все это время не вмешивались и лишь молча смотрели на общающихся Старейшин. Состояние Генри было смятенным — он чувствовал, как новая кровь в нем постоянно будто бы движется, а тело просит еды и сна. На Генри навалилась усталость, он погрузился в мягкое кресло и изо всех сил старался не закрыть глаза. Выражение же лица Ярвена было весьма сдержанным, хотя иногда по нему пробегала тревога, а когда он смотрел на Мариэльд, то беспокойство усиливалось до нервной дрожи.
— Генри… — обратился, наконец, к молодому вампиру Горрон. — Расскажите же о себе. А то Ярвен был так сух на суде, что мы толком ничего и не узнали.
— А? Да-да.
Генри скромно откашлялся, легкая и стеснительная улыбка с закрытыми зубами растянула трясущиеся от волнения губы. Выглядел Генри лет на тридцать, обладал еще юношеской стройностью и свежим лицом. В темных глазах мужчины шестидесяти трех лет сверкала столь несвойственная вампирам человечность и открытая доброта.
