Ударная армия - [92]
Кто-то взял Маркова за локоть. Увидел: потное лицо солдата в каске…
— Сменю, товарищ лейтенант! — сказал пехотинец и подхватил плечом рукоятку станины.
Сержант Банушкин оглянулся, коротко улыбнулся озабоченным лицом.
— Товарищ лейтенант! Вертайтесь к себе!.. Увидимся!..
Пушка была уже шагах в двадцати от окопа, катилась под уклон, к первой траншее, когда Марков услышал рядом голос Баландина:
— Бутылку-то я… У орудия оставил! — И Баландин побежал к окопу четвертого орудия.
Марков пошел за ним, иногда оглядываясь: все дальше были оба орудия его бывшего взвода, а метров сто пятьдесят правее катил орудия первый взвод, и в промежутке между орудиями видел Марков знакомую плащ-палатку старшего на батарее Савина…
На пустой орудийной площадке, истоптанной сапогами, лежали три ящика от снарядов, пустых гильз не было видно, — значит, новый командир орудия Мишка Бегма успел собрать их в ящики… А на одном из ящиков увидел Марков свою шапку, глянул на Володьку Медведева, что сидел у стенки окопа, вытянув ноги в пыльных сапогах, и, щурясь, смотрел в лицо гвардии лейтенанта…
— З-з-здорово б-били, — проговорил Володька хрипло. — А меня охранять б-барахлишко оставили…
— В госпиталь надо, Володя, — сказал Марков.
— Н-не-пойду… товарищ лейтенант… П-пройдет… А б-бутылочка… нам? Я вот… взял… б-бутылочку… Миша п-приказал б-беречь…
Марков поморгал, отвернулся.
— З-здорово п-по разрыву… отметились, товарищ лейтенант. — Медведев засмеялся.
Отвернувшись от Медведева, плохо различал Марков дальние холмы, потом увидел за дымившимися еще «тиграми» колонну низеньких «тридцатьчетверок», ползли в ложбине самоходки, взблескивая на солнце задними бортами… Редкими цепями переваливали через гребень холмов пехотные роты… Несколько гаубиц на прицепе у «студебеккеров» пылили по проселочной дороге метрах в трехстах от Маркова, их обгоняли три зеленых «виллиса», над кузовами которых блеснули прутики антенн радиостанций.
«Наверное, Афанасьев уже… Или Волынский…» — подумал Марков, торопливо отогнул на запястье конец рукава телогрейки, глянул на черный циферблат часов…
Он не поверил своим глазам… Только тридцать четыре минуты назад Марков сказал командарму: «Пошел!»
Марков почувствовал, что голове холодно.
— П-простудитесь… т-товарищ лейтенант… — улыбнулся Володька Медведев, сидевший рядом с Баландиным, на коленях которого увидел Марков свою плащ-палатку…
Марков надел шапку.
— П-приходите еще, т-товарищ лейтенант, — сказал Володька Медведев. — Сберегу б-бутылочку… П-приходите…
— Приду, Володя.
Баландин встал, тряхнул плащ-палаткой.
— Надевайте, товарищ гвардии лейтенант…
— Я приду, — сказал Марков.
Что-то ответил Медведев, но не услышал гвардии лейтенант: с пронзительным ревом прошаркнули но небу узкие тела штурмовиков, скрылись за холмами…
— Немец уходит!..
Кто первым из тысяч людей в телогрейках, плащ-палатках и шинелях, делавших свое дело в окопах, на огневых позициях артиллерийских и минометных батарей, на узлах связи, на наблюдательных и командных пунктах, сказал эти слова, веселящие сердце, никто не знал.
Но с этих слов в считанные минуты зародилось то знакомое фронтовикам чуть суматошное оживление, которое служит самым верным признаком, что к людям в телогрейках и шинелях пришла удача, что уже просится в душу слово «победа», которое по солдатскому извечному суеверию не любит, чтобы его произносили вслух…
— Немец на моем участке отходит! Наблюдаю две колонны мотопехоты триста метров восточнее рощи «огурец»! Прошу усилить артогонь — НЗО[9] 104, 105, 107! Прошу усилить огонь! — услышал Никишов в репродукторе голос гвардии полковника Волынского.
Никишов стоял возле стереотрубы в узком окопе, прорытом в форме буквы «г» от правой стенки блиндажа ВПУ.
— Товарищ командующий! — сейчас же появился в дверях блиндажа гвардии капитан Семенов. — Волынский докладывает — немец отходит!..
— Слышал. И вижу, — сказал Никишов, не отрывая чуть прищуренных глаз от окуляров стереотрубы. — Передай артиллеристам — усилить НЗО.
— Слушаюсь! — И Семенов скрылся в блиндаже.
— Везет Седьмой ударной, — сказал сидевший на футляре для стереотрубы майор Павел Павлович, прибывший вместе с маршалом. — Робкие немцы все семерке попадаются… Чуть что — драпанеску махен…
— Ехидничай, ехидничай, — сказал Никишов, медленно вращая барабанчик поворотного механизма стереотрубы. — Живой, чертенок… Оба идут, слышишь, Павлович?..
— Хороший мальчик ваш Марков, — сказал Павел Павлович. — Идет?
— Идет, оба идут, — сказал Никишов.
В голубоватом мареве, уже струившемся над полем, видел он две фигурки — в плащ-палатке и телогрейке; шагали они вдоль траншеи, вот скрылись в ложбинке…
Никишов выпрямился, потер согнутым большим пальцем уставшие глаза, посмотрел направо, где стоял перед стереотрубой маршал в кожаной черной куртке, в зеленой фуражке с прямым козырьком, в синих бриджах без лампасов.
Рокоссовский молчал вот уже минут тридцать, за которые случилось немало: и неожиданная атака немецких танков на участке полка Афанасьева, и хорошо видимая с ВПУ стрельба орудий батареи Хайкина по «тиграм», после которой запылало шесть машин, и контратака штурмовой группы гвардии капитана Горбатова, начатая им столь стремительно, что через двенадцать минут танки с пехотой и самоходки перевалили вершины холмов, слышал маршал и приказ Никишова командующему артиллерией армии — отменить артнаступление, открыть огонь по путям отхода немцев, не мог не слышать маршал и второй приказ Никишова, гвардии полковнику Волынскому, — бросить в узкую еще щель прорыва приданный дивизии тяжелый танковый полк, посадив на танки как можно больше пехоты…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Суровая осень 1941 года... В ту пору распрощались с детством четырнадцатилетние мальчишки и надели черные шинели ремесленников. За станками в цехах оборонных заводов точили мальчишки мины и снаряды, собирали гранаты. Они мечтали о воинских подвигах, не подозревая, что их работа — тоже подвиг. В самые трудные для Родины дни не согнулись хрупкие плечи мальчишек и девчонок.
В 3-й том Собрания сочинений Ванды Василевской вошли первые две книги трилогии «Песнь над водами». Роман «Пламя на болотах» рассказывает о жизни украинских крестьян Полесья в панской Польше в период между двумя мировыми войнами. Роман «Звезды в озере», начинающийся картинами развала польского государства в сентябре 1939 года, продолжает рассказ о судьбах о судьбах героев первого произведения трилогии.Содержание:Песнь над водами - Часть I. Пламя на болотах (роман). - Часть II. Звезды в озере (роман).
Книга генерал-лейтенанта в отставке Бориса Тарасова поражает своей глубокой достоверностью. В 1941–1942 годах девятилетним ребенком он пережил блокаду Ленинграда. Во многом благодаря ему выжили его маленькие братья и беременная мать. Блокада глазами ребенка – наиболее проникновенные, трогающие за сердце страницы книги. Любовь к Родине, упорный труд, стойкость, мужество, взаимовыручка – вот что помогло выстоять ленинградцам в нечеловеческих условиях.В то же время автором, как профессиональным военным, сделан анализ событий, военных операций, что придает книге особенную глубину.2-е издание.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Эта автобиографическая книга написана человеком, который с юности мечтал стать морским пехотинцем, военнослужащим самого престижного рода войск США. Преодолев все трудности, он осуществил свою мечту, а потом в качестве командира взвода морской пехоты укреплял демократию в Афганистане, участвовал во вторжении в Ирак и свержении режима Саддама Хусейна. Он храбро воевал, сберег в боях всех своих подчиненных, дослужился до звания капитана и неожиданно для всех ушел в отставку, пораженный жестокостью современной войны и отдельными неприглядными сторонами армейской жизни.