Ударная армия - [33]

— Гейнц Вальтер?! — вскрикнул фельдфебель.

— Не ваш друг, фельдфебель? — сказал Коробов.

Обер-лейтенант отшвырнул сигарету к двери.

— Немедленно проверить, Манфред! Быстро!

— Слушаюсь!

— Очень, очень сожалею, что на вашем дежурстве эта сволочь решила удрать к русским, господин обер-лейтенант, — сказал Коробов. — И вообще, мое появление вам не доставило, боюсь, особого удовольствия. Звоните начальству, мне надоело кормить вшей хозяина мундира…

Странного перебежчика командир дивизии генерал-лейтенант Бремер принял в девять часов утра.

Генерал надел пенсне, посмотрел на лист синеватой бумаги, лежавшей перед деревянной чернильницей, — это был рапорт командира пехотного полка о дезертирстве ефрейтора Гейнца Вальтера и переходе с русской стороны человека, назвавшегося лейтенантом Владимиром Коробовым…

— С вами, господин лейтенант, будет беседовать оберфюрер СС, — сказал генерал. — Придется вам подождать…

— Как вам угодно, господин генерал, — негромко проговорил Коробов. — Ваши солдаты угостили меня кофе, даже одолжили бритву и не пожалели нового лезвия… А если быть откровенным, я боялся, что меня пристрелит первый же немецкий солдат… Простите, господин генерал, — вы сказали, что со мной будет беседовать оберфюрер… Я не разбираюсь в чинах… Это ведь не армейское звание, господин генерал?

Стариковские усталые глаза генерала смотрели на худое мальчишеское лицо перебежчика…

— Оберфюрер СС соответствует званию полковника, господин лейтенант… Сколько вам лет?

— Двадцать, господин генерал.

— Мда… В двадцать лет легко совершаются роковые ошибки… Вы курите? Прошу…

Коробов привстал в кресле, дотянулся рукой до коробочки сигарет, что лежала рядом с бронзовой пепельницей. Улыбнулся.

— Спичек у меня нет, господин генерал…

Генерал медленным движением руки достал из кармана кителя никелированную зажигалку, протянул Коробову.

— Благодарю, господин генерал.

— Мне было двадцать лет, когда я впервые увидел русского офицера… В августе четырнадцатого года… Он командовал разъездом драгун… Он отстреливался от моих солдат, потом… Он покончил с собой последней пулей… Его револьвер я подарил своему младшему брату, когда лежал в лазарете…

— Вы осуждаете меня, господин генерал? — сказал Коробов, потушил сигарету о пепельницу. — Что ж поделать, так вышло… Я не мог заставить себя вернуться в окоп, где… где встретил вашего ефрейтора…

— Молодой человек… Я просто думаю о тех далеких временах, когда мне было двадцать лет… Вам не надо нервничать, молодой человек. Вам будет трудно говорить с оберфюрером Вальдманом…

В кабинет, не постучав (это сразу отметил Коробов), вошел очень высокий офицер в сером плаще, за ним, виновато улыбаясь, еще один офицер — в черном мундире.

Коробов встал, чуть помедлив, вслед за генералом, который отодвинул стул, пошел навстречу гостям…

— Рад видеть, генерал, — сказал офицер в плаще. Он пожал генералу руку, снял фуражку — черную, войск СС. Глянул на Коробова. — Чистюля. Побрит. Очень характерно, генерал, а?..

— Пожалуй, мой дорогой Вальдман, — усмехнулся генерал. — Впрочем, я плохо разбираюсь в психологии перебежчиков и вообще… лиц вашего служебного интереса… Прошу, господин оберфюрер. Садитесь, штурмбанфюрер.

Оберфюрер Вальдман, как понял в эти минуты Коробов, был наверняка важной персоной для генерала, а вот пожилой офицер в черном мундире, надо было полагать, вероятней всего из дивизионной контрразведки, на генерала он поглядывал с виноватой улыбочкой…

— Садитесь, Коробов, — сказал оберфюрер. — Ну, вот, по вашему лицу видно, что вы удивлены — я запомнил вашу фамилию. А? Все русские считают господ фрицев круглыми идиотами… И вы — тоже. А, Коробов?

Сказано это было весело, напористо, и сам оберфюрер СС посмеивался, резко подвинул кожаное кресло поближе к креслу, в котором уже сидел Коробов, распахнул плащ, но почему-то не снял.

«Сейчас закинет ногу на ногу…» — подумал Коробов, но оберфюрер протянул длинные ноги в чуть пыльных высоких сапогах, и у Коробова — от того, что не угадал движения этого Вальдмана, заныло где-то в сердце…

Он смотрел в лицо Вальдмана — совсем еще молодое, свежебритое, немного, пожалуй, полноватое, но и это «шло» ко всему облику оберфюрера…

— Ну-с… Владеет немецким. Удар ножа по шее христианина — отнюдь не простая штука, но господин Коробов… И на немецкого генерала он смотрел с усмешкой, а?.. Сигарету не докурил… Вы сказали господину Коробову, что я хотел посмотреть на него, генерал?

— Виноват, — устало улыбнулся генерал.

— Вас переучили, Коробов, — сказал Вальдман.

— Я всегда старался быть не последним, господин оберфюрер.

— Не последним — где?

— В средней школе имени Маяковского, город Ереван, господин оберфюрер. И в семьсот сорок третьем взводе Тбилисского артиллерийского училища — тоже…

— Биографию вы, надеюсь, не откажетесь написать, и поподробнее, господин первый ученик. А сейчас мне нужны только короткие ответы. Только короткие.

— Слушаюсь, господин оберфюрер.

— Не сошлись характерами с Советской властью?

— К власти никаких претензий.

— Уголовно наказуемые деяния?

— Представлен к ордену Красной Звезды девять дней назад.

Вальдман засмеялся.