71
Никишов потушил о пепельницу папиросу, глянул на коричневую пластмассовую коробку телефона… Взял трубку.
— Никишов у аппарата… Слушаю вас, товарищ маршал.
— Не передумал?
Голос Рокоссовского слышен так, словно маршал был где-то рядом.
— Не передумал, товарищ маршал.
— Хорошо. Верю тебе. Разрешаю. Рискнем.
— Мы будем на том берегу, будем!..
— Теперь — отдыхай, Сергей Васильевич. Отдыхай непременно. Я тоже лягу. Дал ты мне сегодня веселую ночь…
— Последняя за всю войну, Константин Константинович…
— Дождались?
— Дождались… Спасибо, Константин Константинович…
Трубка легла неслышно.
Никишов увидел еще дымивший окурок в пепельнице, взял его, затянулся жадно.
Постоял, глядя на телефон. Снял с крючка кожаную куртку, набросил на плечи, надел фуражку и вышел из блиндажа.
Высокая фигура часового слабо виднелась сквозь припавшую к земле полоску тумана.
Никишов поднял лицо к небу.
Оно было звездным, и справа, над Россией, уже светлело.
Туман таял.
Выше его, на насыпи автострады, шагала колонна. В шуме от шагов сотен солдат прорезался звук мотора. Никишов увидел темный квадратик, медленно скатывавшийся с насыпи в туман. Совсем рядом, в трех десятках шагов, лязгнула знакомым Никишову звуком дверца «виллиса»…
Никишов бросил окурок под сапог.
— Стой, кто идет?
Никишов вздрогнул — часовой стоял рядом с ним.
— Свои, Крутояров… Лейтенант Марков!
Высокая фигура Маркова остановилась в трех шагах перед командармом.
— Сергей Васильевич?!
— Шумишь ты, Всеволод… — кашлянув, сказал командарм.
Марков тихо засмеялся.
— Сергей Васильевич… она приехала…
Командарм медленно шагал к машине, не видно было уже его в тумане.
Часовой сказал шепотом:
— Товарищ гвардии лейтенант… Это кто ж — она-то?
И шепотом ответил Марков:
— Жена…
Им нельзя было поцеловать друг друга.
Рядом с ними шагали на смерть люди, чтобы жила Россия.
