Удар по своим: Красная Армия: 1938-1941 гг. - [51]

В обвинительном заключении по делу Я.Л. Авиновицкого указано, что его вербовщиком в военный заговор является начальник Военно-химического управления РККА коринженер Я.М. Фишман, по заданию которого Яков Лазаревич якобы проводил вредительство в деле химической подготовки армии и подготовки кадров по этой специальности.

Надуманность обвинительных материалов дела была очевидна и ранее, но официально об этом было объявлено только после дополнительной проверки их в 1955 г. Например, арестованный М.А. Поль, обвиняя Авиновицкого в принадлежности к антисоветскому заговору, ссылался при этом на слова Г.Б. Либермана. Изучение же дела профессора Либермана показало, что тот напрямую о принадлежности Авиновицкого к военному заговору и «ПОВ» не говорил, а лишь высказал подозрение в этом, базируясь на разногласиях между Авиновицким и Я.М. Фишманом.

Григорий Борисович Либерман был арестован на год раньше Авиновицкого — 10 июня 1936 г., а в декабре того же года приговорен к десяти годам ИТЛ. В конце мая 1940 г. его повторно судила Военная коллегия, приговорив к пятнадцати годам ИТЛ (с поглощением старого срока). В судебном заседании 27 декабря 1936 г. Либерман виновным себя признал. Неизвестно, какие показания он давал в суде 31 мая 1940 г., ибо в его архивно-следственном деле протокола этого судебного заседания не имеется.

На предварительном следствии в 1936 г. Либерман дал следующие показания в отношении Я.Л. Авиновицкого:

«...С 1934 года, после разговора с Имянинниковым, я покрывал вредительскую линию Фишмана и в вопросах техники химнападения. Эту линию Фишман проводил через Управление, причем наиболее рьяными защитниками этой линии выступали ответственные работники Управления... а также начальник ВХА Авиновицкий Я.Л...»⁴

В своем заявлении на имя наркома внутренних дел СССР Либерман сообщил о том, что в 1932 г. Авиновицкий очень интересовался и расспрашивал его «о ртутных отравляющих веществах». Этот интерес Авиновицкого показался Либерману подозрительным. Выражая свое желание сотрудничать с органами НКВД, он в указанном заявлении писал:

«Я не располагаю большим материалом, чтобы помочь органам НКВД разобраться во всем этом окончательно и сделать соответствующий вывод, но обойти этот факт молчанием в свете теперь известных обстоятельств, конечно, нельзя. Тем паче, что Авиновицкий, бывший бундовец, в 1929—1930 гг. исключался из партии».

Будучи в лагере, Либерман в своих жалобах в различные высокие инстанции категорически отрицал свою вину, утверждая, что его показания, данные на предварительном следствии, не соответствуют действительности. В частности, он писал: «...К сожалению, я, под тяжелыми пытками, подписал эти ложные показания...»

Григорий Борисович Либерман реабилитирован 16 марта 1957 г.

Дело А.О. Славинского, который (по показаниям Ю.М. Лещинского) завербовал Авиновицкого в «ПОВ», в 1955 г. Военной коллегией прекращено за отсутствием состава преступления. В апреле того же года также за отсутствием состава преступления было прекращено и дело в отношении Ю.М. Лещинского.

Яков Моисеевич Фишман, бывший начальник Химического управления РККА, срок своего заключения отбывал в «шарашке». На допросе в качестве свидетеля в ГВП он 16 декабря 1954 г. заявил, что на предварительном следствии оговорил себя и других лиц в результате применения к нему мер физического воздействия. Он же, Фишман, на допросе 30 мая 1955 г. дал положительную оценку деятельности своего бывшего подчиненного — Якова Авиновицкого.

«Знал Авиновицкого Якова Лазаревича по его работе в качестве начальника химкурсов усовершенствования с 1925 года и в качестве начальника академии химзащиты с 1930 г. по 1937 г. Он был способным работником, хорошим организатором и многое сделал для подготовки квалифицированных кадров химслужбы Красной Армии.

Особенно много он сделал для создания и работы академии химзащиты, организатором которой он был.

Я ничего не знаю ни о каких антисоветских организациях, в принадлежности к которым его обвиняли. Никогда я не слыхал от него ни одного антисоветского слова и никогда не замечал за ним каких-либо антисоветских действий.

Он всегда производил на меня впечатление преданного Советской власти работника, неутомимо заботящегося о порученной ему работе и хорошего коммуниста».

Дело самого Якова Фишмана Военной коллегией было прекращено 5 января 1955 г. за отсутствием состава преступления.

Отметим одну особенность: Яков Моисеевич Фишман, настрадавшись за восемнадцать лет заключения и ссылки, за годы всевозможных гонений, пишет на своего бывшего подчиненного положительный, даже хвалебный отзыв. Создается впечатление, что отношения по службе и в быту между этими двумя людьми в доарестное время были прекрасными, благодушными, лишенными какой-либо зависти, соперничества и недовольства друг другом. На самом деле тогда, в 20-е и 30-е годы, в жизни было и первое, и второе, и третье. Как и все земные люди, они спорили, ругались, интриговали, любили и ненавидели.

Страсти служебных и человеческих отношений между ними кипели не один год. Это видно из приводимых ниже документов. А причина такого разлада между Авиновицким и Фишманом весьма банальна — это борьба за первенство, за право считаться «первым», «главным» химиком армии и флота. По своей должности начальника Химического управления РККА таковым, безусловно, был Яков Моисеевич Фишман. Но он пришел в армию на эту должность только в 1925 г., и поэтому честолюбивый Авиновицкий считал себя одним из фундаторов военно-химического дела в стране, занимаясь им с первых дней пребывания в Красной Армии. А посему втайне, а иногда и явно сам претендовал на роль руководителя химической подготовки РККА.