Удар по своим: Красная Армия: 1938-1941 гг. - [21]
Ответ из Тифлиса пришел незамедлительно и за подписью командующего ОКА А.И. Геккера: «Бывший военкомдив 18 стрелковой т. Ткачев может остаться временно Вашем распоряжении для назначения военкомом Азстрелбригады впредь до приезда из Москвы тов. Орджоникидзе, который имел в виду назначение тов. Ткачева на другую должность»>3.
В 1930 г. Ткачева зачислили слушателем первого набора Особой группы Военной академии имени М.В. Фрунзе. История этой группы такова. Осенью 1930 г. приказом наркома по военным и морским делам в академии была создана группа, названная Особой, в которую зачислялись высшие командиры РККА, имевшие богатый боевой опыт и проявившие военные способности, однако не получившие систематического военного образования. Срок учебы им определялся в два года (слушатели других факультетов академии учились три года). Первый набор Особой группы составлял 18 человек, однако до выпуска в 1932 г. их дошло только 12.
Вместе с Ткачевым в Особой группе учились: инспектор кавалерии РККА С.М. Буденный, начальник Артиллерийского управления РККА Г.И. Бондарь, командир 1-го конного корпуса червонного казачества О.И. Городовиков, начальник ВВС Московского военного округа И.У. Павлов, командиры дивизий: Московской Пролетарской— Г.И. Кулик, 3-й кавалерийской— Е.И. Горячев,
4-й кавалерийской— И.Р. Апанасенко, 12-й кавалерийской —
Д.Ф. Сердич, начальник Ленинградской пехотной школы В.Ю. Рохи, командир авиационной бригады Н.Н. Васильченко, комиссар
10-го стрелкового корпуса И.Г1. Михайлин.
Незадолго до окончания учебы в академии Иван Федорович получил (в феврале 1932 г.) назначение командиром 12-го стрелкового корпуса, которым руководил до декабря 1933 г. С декабря 1933 г. по март 1935 г. он заместитель начальника ВВС РККА. В марте 1935 г. переводится в резерв РККА в связи с назначением его начальником Главного управления Гражданского Воздушного Флота при СНК СССР.
Арестовали И.Ф. Ткачева 29 января 1938 г. и сразу же доставили в зловещую Лефортовскую тюрьму. Из этого факта напрашивается единственный вывод — с арестованным начальником ГВФ церемониться особо-то не собирались, а рассчитывали на быстрое получение нужных показаний. На практике так оно и получилось.
Допрошенный 14 ноября 1955 г. бывший начальник 5-го отделения 3-го отдела 3-го Управления НКВД СССР Моисей Захарович Эдлин, занимавшийся расследованием дела И.Ф. Ткачева, показал, что первый допрос в Лефортово проводил его начальник отдела Б.В. Рогачев-Цифранович: «Рогачев в моем присутствии спросил Ткачева, признает ли он себя виновным в контрреволюционной деятельности. Ткачев ответил отрицательно. В этот момент кто-то из сотрудников, фамилии я не помню, стоявший за спиной Ткачева, нанес ему сильный удар в область головы. Ткачев от удара упал, на голове показалась кровь. Этот удар послужил сигналом остальным присутствовавшим, которые бросились на Ткачева и стали его избивать. Ткачев кричал: «Я ничего не знаю»>4.
В результате жестокого избиения Ткачев, по словам Эдлина, заявил, что готов писать любые показания, которые от него потребуются. Тогда же Иван Федорович под диктовку Рогачева написал заявление на имя наркома Ежова с признанием своей вины. В нем он заявлял, что в военно-фашистскую организацию был вовлечен в
1934 г. И.Э. Якиром— командующим войсками Украинского военного округа (тогда, как известно, Ткачев уже не служил в этом округе, занимая с 1933 г. пост заместителя начальника ВВС РККА).
Избив Ткачева и получив от него документ, очень нужный для успешного начала следствия, НКВДешное руководство (Н.Г. Николаев-Журид, В.В. Рогачев-Цифранович) убыло на доклад к более высокому начальству, передав «клиента» в руки следователя Моисея Эдлина (это он проводил арест Ткачева). Эдлин на допросе в ГВП 14 ноября 1955 г. утверждал, что он стал «беседовать» с Ткачевым на предмет более подробного развития фактов, упомянутых в заявлении на имя Н.И. Ежова. Однако Ткачев сказал Эдлину, что содержание заявления не соответствует действительности и являет-
ся полнейшим вымыслом. Это был самый первый (будут и другие) отказ И.Ф. Ткачева от ранее данных им показаний.
Бывший следователь Эдлин на упомянутом допросе в ГВП показал, что он (видимо, следуя ранее полученным указаниям от своих начальников. — Н.Ч.) этот отказ Ткачева протокольно не стал оформлять, а устно доложил о поведении арестованного своему начальнику отдела. Вскоре в Лефортово снова появился Рогачев-Цифранович и второй раз «побеседовал» с Ткачевым. Результатом этой «беседы» стало согласие заключенного давать «правдивые показания». Отметим, что в этих показаниях постоянно происходили некоторые изменения. Например, в собственноручных показаниях, датированных 1 февраля 1938 г., в качестве своего вербовщика в военный заговор Ткачев называет уже не командарма 1-го ранга Якира, а начальника штаба УВО комдива Д.А. Кучинского, действовавшего якобы по поручению Якира. К сему добавим, что и этот вариант вербовки был не последним — в показаниях от 6 марта
1938 г. в качестве вербовщика будет назван новый — начальник политуправления того же округа армейский комиссар 2-го ранга М.П. Амелин. И опять вербовка по поручению И.Э. Якира. В обвинительное заключение войдет второй вариант вербовки.
