Удача любит смелых - [51]

— По делам отъезжал, — вежливо ответил я. — Рассказать подробнее без разрешения хозяина не могу.

— А и не надо, дорогой, — махнул рукой Манвел. — Черт с ним, твоим рассказом. Мы тут уже закончили почти, последнюю партию взвешиваем.

Я кинул короткий взгляд на распухший портфель и раздутые сумки. Похоже, последние пачки денег туда впихивали с большим трудом. И рядом с гостями, кроме знакомого дипломата, лежал огромный квадратный чемодан с металлическим корпусом. Что самое интересное, распахнутый и почти пустой. Только в углу, лежали последние пять пачек купюр, перетянутых резинками. Две — сторублевок, а три — полтинников.

— Так, смотрим, что у нас тут, — Георгий, взвешивающий вместе с Ашотом последнюю горсть золота, добавил на колеблющиеся весы пятиграммовую гирьку, посмотрел на ушедшую вперед стрелку, замершую на двух делениях от нуля, и заявил:

— Сто пятьдесят семь граммов, ровно.

— Там ещё кольцо с изумрудом есть, — заметил Левон Суренович.

— Он, наверно, искусственный, — пробурчал грузин. — В Союзе такие партиями штамповали. И вообще, скорее всего это не изумруд, а берилл.

— Георгий, — патриарх укоризненно глянул на цеховика. — Зачем такое говоришь, да? Во-первых, кольцо дореволюционное. Я уже молчу за то, что это тонкая работа, эксклюзивный вариант. Договорились за 30 рублей за грамм, значит так и будет. Во-вторых, берилл обычно бледно-зеленый, а этот камень темный, что значительно поднимает его цену. Изумруды с таким насыщенным сочным цветом самые дорогие. Тебе ли это не знать?

— Может камень позднее вставили при Советах, вместо утерянного, — упрямо заявил цеховик.

— Дорогой, я понимаю, что торговаться — это твоя национальная традиция, — усмехнулся Левон. — Возьми лупу со стола и внимательно осмотри камень. Я уже сейчас вижу, что он настоящий. Слева еле заметную точечку наблюдаешь? Это застывший пузырек воздуха. У искусственных таких нет. И следы обработки на станке должны сохраниться, если изумруд синтезирован. Давай не будем, уподобляться упрямым подросткам. Ты же солидный уважаемый человек.

— Ладно, — кивнул покрасневший грузин. — Сколько вы за него хотите?

— Тысячу, — вклинился в разговор Ашот. — Георгий, вы же видите, изумруд крупный, минимум, карат пять-шесть. Это ещё очень дешево будет.

— Нет, — вскинулся Георгий. — Это дорого. Пятьсот рублей, не больше.

— Семьсот пятьдесят, и бьем по рукам, — глаза парня азартно сверкнули.

— Семьсот и пять грамм высчитываем из общего веса, с учётом камня, — непреклонно ответил грузин.

— Договорились, — вздохнул Ашот.

— Итак, что у нас получается, — Манвел увлеченно защелкал кнопками миниатюрного японского калькулятора. — Сто пятьдесят два грамма, с учётом, что пять за кольцо снимаем. Умножаем на тридцать. Это четыре тысячи пятьсот шестьдесят рублей. Прибавляем семьсот за изумруд. Получается, пять тысяч двести шестьдесят. Получите.

Толстяк достал из большого железного чемодана пачку полтинников, прибавил к ним две сотенные купюры из другой стопки, залез во внутренний карман пиджака, достал портмоне и доложил ещё шестьдесят рублей — пятидесятирублевую купюру и десятку.

Ашот поплевал на пальцы, пересчитал деньги, со сноровкой опытного торговца. Засунул приложенные бумажки под резинку, к общей пачке. Открыл переполненную сумку и с трудом запихал туда купюры. Потом я помог ему свести края, и мы, напрягшись, застегнули змейку.

— Всё, мы можем ехать? — Георгий вопросительно глянул на патриарха.

— Да, — коротко ответил Левон Суренович и добавил. — Только на выходе подойдите к Тенгизу и скажите, что всё нормально, сделка завершена, претензий не имеете. Ашот вас проводит, заодно мишиных парней и Гурама позовет.

Когда гости, попрощавшись с нами за руки, покинули комнату, прикрыв за собой дверь, патриарх повернулся ко мне. Доброжелательная улыбка на его лице погасла.

— Раскололи? — поинтересовался он.

— Да, — кивнул я.

— Кто?

— Лысый из окружения Тенгиза. Проигрался в карты залётным. Долг надо отдавать, ситуация безвыходная. Узнал, что Тенгизу как гаранту двадцать тысяч заплатят только за присутствие на сделке, остальное сразу домыслил и подтянул бандитов.

— Тенгиз точно ни причем? — лицо патриарха было темнее тучи.

— Главарь клянется, что да, — ответил я. — Говорит, Лысый очень сам боится, что босс узнает. Может его зарезать.

В комнату тихо зашли Ашот с нашими ребятами и Гурам.

— Что они хотели сделать? — продолжил патриарх.

— Когда Тенгиз уедет, ломануться к нам в дом, забрать деньги и ценности, — сразу же ответил ухвативший нить разговора борец. — Главный сказал, если кто-то крик поднимет, сразу валить.

— Срика[9], — прорычал старик, и перешел на русский.

— Он подтвердит свои слова перед Тенгизом?

— Да, — ответил я. — Если мы пообещаем, что не отдадим его Абхазцу. Хочет принять легкую смерть.

— Пусть будет так, — царственно кивнул Левон.

— Гурам, едь к дому Вазгена, приготовься к нашему приходу. Сделай всё, чтобы сюрпризов не было. А я пойду, поговорю с Тенгизом.

— Возьмите меня с собой, — попросил я.

— Зачем? — остро глянул старик.

— Деньги передам. Заодно и подтвержу слова главаря. Он же при мне это говорил.