Удача близнецов - [56]

Утром встали пораньше, хоть, конечно, после ночного бдения и очень хотелось спать. Бласко, чтобы взбодриться, даже побежал окунуться в озеро. Когда выскочил во двор в одних нижних панталонах, обнаружил, что так рано встал не только он. Дядя и конюх уже готовили Гнедка к важному делу, проверяли подковы и упряжь, уже стояла и двуколка для бабушки, в которую запрягали смирного толстенького пони.

Пока Бласко освежался, Жиенна подошла к дяде поговорить о снаряжении, и когда паладин вернулся одеваться к завтраку, бабушка ему принесла и высокие яловые сапоги с отворотами, и кожаные наручи, и даже простеганную войлочную шапочку. Шапочку, конечно, паладин надевать пока не стал, но сложил и спрятал в карман. Жиенне же приготовили полный колчан хороших стрел, лук в чехле и снаряжение кузины Стансы – кожаные наручи с тиснением, кожаную же жилетку на шнуровке и особые перчатки для стрельбы из лука.

Сразу после завтрака все и выехали – Бласко на Гнедке, дядя Эрнандо на здоровом мерине, помеси салабрийского тяжеловоза и верховой дельпонтийской лошади, бабушка в двуколке и Жиенна на мерине Бласко (бедняга Лютик всё еще прихрамывал), а за ними на телеге – экономка, управляющий и еще несколько слуг.

Когда доехали до Каса Роблес, то близнецы и бабушка с дядей поднялись к дому проведать мэтра Роблеса и Кармиллу. Алхимик выглядел совсем неплохо – Кармилла постаралась свести его синяки. Сторож Симон тоже вышел встретить гостей, опираясь на палку. Трое молодых поселян – те самые, кого Бенито и Ксавиер отправили охранять Роблесов – гостям обрадовались, а новостям еще больше, ведь теперь, когда Ибаньеза арестовали, они могли вернуться в Три Оврага и поучаствовать в таскании. Кармилла поблагодарила сеньору Людовику за подарки, но от предложения поехать в село на праздник отказалась. Мэтр Роблес тоже не проявил такого желания, а настаивать никто не стал.

Отъехав от Каса Роблес, бабушка сказала:

– Надо же, выходит, молодой Роблес заделал бастарда… Не в браке оба, так что ребенок может и наследником считаться. Ох, другие гидальгос будут недовольны! Мало того что поселянка, так еще и ведьма.

– Старому Роблесу, полагаю, на это наплевать, – хмыкнул дядя. – Он и сам-то... Не женился, потому что простую поселянку любил и с ней открыто жил. Если бы у них ребенок хоть один выжил, то объявил бы его наследником. А мнение остальных гидальгос, и даже дона Фонтеса, старый Роблес на одном месте вертел. По закону без разницы, от дворянки ли дети, или нет, если они признанные. А Кармилла – баба красивая, заботливая и Лопе, похоже, любит. Чего ж еще хотеть. Правда, ведьма… да ребенок, может, и не унаследует ведьмовство. И потом, она все-таки ведьма правильная, не то что Салисо, тьфу-тьфу-тьфу!!!

И дядя поплевал через плечо, заодно на всякий случай скрутил фигу и показал ею в ту сторону, где располагалась усадьба сеньоры Салисо.

Бабушка на это ничего не сказала, и Бласко с Жиенной предпочли тоже промолчать. Впрочем, с дядей они были полностью согласны.

В Трех Оврагах собралось уже много народу. Распорядители, выбранные из числа уважаемых поселян, рассаживали гостей на помостах. Сеньорам Гонзалез и Жиенне достались одни из лучших мест – на самом верху под полосатым тентом, рядом с другими сеньорами. Была там и сеньора Салисо со своими детьми. Пресловутые близнецы Салисо, Лаиза и Луиз, при ближайшем рассмотрении оказались некрасивыми худущими молодыми людьми лет около тридцати, с выдающимися салабрийскими носами, узкими длинными лицами, квадратными челюстями и оттопыренными нижними губами. Будучи представлены Жиенне и Бласко, они посмотрели на них с подозрением, завистью и спесью. Скользнув взглядом по экипировке Жиенны, Лаиза Салисо, сама снаряженная точно так же, сказала через губу:

– Собираешься попытать счастья в турнире? Ну-ну… Тебе здесь придется тяжко.

– Отчего бы и не попробовать? – включила свою безотказную улыбку Жиенна. – Дома я числюсь среди лучших лучниц Ковильяна.

И она нагло посмотрела прямо в глаза Лаизе, продолжая мило улыбаться. У тощего и мрачного Луиза от этой улыбки вдруг разгорелся на скулах болезненно яркий румянец, а у Лаизы аж губа задергалась, но все-таки она сдержалась, и сказала только:

– Посмотрим. Соперники тебе достанутся сильные.

Бласко, наблюдавший все это молча, приподнял шляпу, склонил голову:

– Позвольте откланяться. Мне пора, наездники уже собираются.

Жиенна и бабушка с дядей сотворили на него знаки благословения, и Бласко ушел, спиной чувствуя неприязненный взгляд сеньоры Салисо, и завистливые – ее близнецов.

Когда Бласко, ведя Гнедка за уздечку, подошел к своей команде, Бенито поздоровался с ним первым и, оглядев его с ног до головы, сказал:

– Сапоги хорошие, высокие, то что надо. Наручи тоже сгодятся. А вот на голову что надеть есть? Шляпу-то снять придется.

– Это еще почему? – удивился паладин.

– Потому что вот, – Эугено протянул ему алый головной платок. – Надо же друг друга отличать. Наши всегда в красных платках. А под платок бы неплохо что-то надеть…

Бласко достал из кармана сложенную войлочную шапочку, выданную бабушкой, расправил ее и надел.