Учитель - [8]

Приходит мысль сбегать два раза. Сто килограмм не нагрузка. Три часа человеческого хода — это минут сорок моего бега со стольником за спиной. За два часа перетащу всё мясо на место, заодно найду это самое место, где можно нормально устроиться. И еще час, чтобы вернуться к Юшману с детьми и вывести их в точку. Чтобы местные звери не поели оставленное мясо можно ментально шугнуть всё живое в радиусе пары километров… Нет, не пойдет. Шебуру и Юшману я еще как-то смогу это объяснить, а девочки испугаются. А если выпустить их вперед на полчаса? Да, так может получиться. Времени хватит.

Объясняю план десятнику и мальчику. Оба не против. Но возмущается Ладлиль:

— Деда, не уходи! Деда, стласно!

Приходится проводить их, пока девочка засыпает.

Выжидаю, пока они достаточно удалятся, и шарашу по кругу силой мысли. Стою, наблюдая, как разбегаются ауры мелких зверьков. Нагрузились, побежали. Через сорок минут, как по заказу, отличный ручей. И лес подходящий. Микрополянка для костра, пара разлапистых деревьев, под которыми можно сделать шалаши. Сбрасываю груз и, первым делом, сканирую местность: по второму разу я так не ошибусь! Всё в порядке: мои подопечные направление не потеряли, и к ним никто не подкрадывается. Остальной лес тоже пуст. Стоп! Не пуст. В получасе от меня на севере жильё. Сейчас там никого. Но остаточные следы людей сильны. Первая мысль перетащить всех туда. Отбрасываю. Во-первых, мои полчаса для Юшмана с детьми — два. Во-вторых, хозяева могут вернуться в моё отсутствие. А кто они, я не знаю. Могут обидеть детей. Даже убить. Или Юшман их убьет. По-любому плохо. А еще плохо, что они могут дойти и досюда. И тоже в моё отсутствие.

Что же делать? А ничего, действовать по старому плану. Разгоняю живность и возвращаюсь за второй партией мяса. Опять сканирую местность. Всё спокойно. Переношу оставшийся груз и бегу к каравану. Как раз просыпается Ладлиль.

— Деда!

— Здесь я, здесь! — беру малышку на руки. Она тут же засыпает.

Не спеша доходим до места. По пути рассказываю Юшману про жильё. Он думает, что это охотничья избушка, но не уверен, этих мест не знает.

У ручейка по-прежнему тихо. Устраиваемся. Пока люди едят, бегу к жилью. Увиденное немного успокаивает: здесь бывает только один человек. Женщина. И с неделю не появлялась. А раз ее нет на дальности сканирования, ночью ждать в гости к нам не стоит.

Возвращаюсь. Дети уже спят. Юшман точит свой меч. Ждет меня. Подхожу, сажусь рядом.

— Сейчас пойдешь? — спрашивает он.

— Ты не передумал насчет сканирования?

— Ты точно найдешь их?

— Если будет образ и они живы — должен. Без образа — мало шансов. Может, ты сможешь их нарисовать?

— Я не художник. Обещай мне, что спасешь их, и лезь ко мне в голову.

— Обещаю, что сделаю всё, что смогу. Даже, если мне придется убивать.

— Этого достаточно. Начинай.

Он думает, что мне легче, чем ему. Не знаю. Он жертвует собой, я лишен такой возможности. Я должен жертвовать им. Можно ли разменивать одну жизнь на две? Свою можно. А чужую? Не знаю. Эта задача не имеет решения. Но сейчас решается не она. И решаю не я. Юшман уже решил.

— Не спеши. Сначала выпей это, — протягиваю ему кружку.

— Что это?

— Специальное зелье. Поможет твоему мозгу расслабиться. С ним у тебя больше шансов не сойти с ума.

Истинный состав я ему не сообщаю. Зачем? Он выпивает залпом.

— Похоже на кровь.

— Вязкая. И я подсолил для вкуса. Расслабься и смотри мне в глаза.

Считываю очень осторожно, стараясь не лезть глубоко, но как это возможно? Мой напиток укрепит не только его мозг. Улучшится весь организм. Заживут раны, если они есть. Нальются дополнительной силой мышцы. Улучшится реакция. Но вот спасет ли это его от безумия? Нежно перебираю образы в памяти. Лес, конь в поводу, на коне Шебур… Ладлиль и Такали на мирной полянке, живые… Мальчик бегущий от кустов с криком «Юха!»… Страшный зверь, с ревом кидающийся на разбойников… Падающее дерево… Улетающая под копыта коня ночная дорога… Меч, рубящий перекошенное лицо… Старик, падающий со стрелой в груди… Тот же старик срубает мечом чью-то руку… Горящие стены замка… Копьё, входящее в разинутый рот… Лезущие на стену люди в мохнатых шапках… Тучи летящих стрел…

Спокойнее, без эмоций, нежнее, нежнее. Сдерживаюсь с трудом, слишком много убийств. Но надо быть спокойным. Надо быть точным. Иначе убью уже я. Вот оно!…Стройная маленькая девочка с тонкими чертами лица поворачивается и уходит, уводя за руку умилительного карапуза. Оба в обносках… Великий Йохад! Невероятно!!!

Аккуратно выхожу из памяти Юшмана. Как он? Вроде нормально. Касаюсь его руки. Десятник вздрагивает. Открывает рот, опять закрывает…

— Уже?

— Да. — улыбаюсь я. — У нас получилось. Даже лучше, чем надеялись. Ты здоров, а у меня есть образы детей. Да что образы, у меня есть аура твоей сестренки! Ты видишь то, что не видят другие люди, Юшман. Просто не отдаешь себе в этом отчета.

— А чем страшна эта… абура?

— Ничем. Наоборот. Теперь мне достаточно оказаться в сорока милях от твоей сестры, и я ее уже не потеряю. Я пошел. А ты сторожи детей…

Ночью здесь жизнь замирает. Нет, конечно, не вся. Бегают в темноте ночные зверьки, кто-то на кого-то охотится, скользят в вышине какие-то птицы… Но разумная жизнь замирает. Глаза людей плохо приспособлены к темноте, поэтому в такое время они, в основном, спят. Они, вообще, много этим занимаются, не менее трети своих суток. Потому я не слишком полагаюсь на Юшмана в эту ночь. Слишком мало он отдыхал в последнее время. От зверей я подстраховался: наставил собственных меток вокруг лагеря. Думаю, этот запах отпугнет любого хищника. А вот от людей… Но их в радиусе моего сканирования не было. Это около сорока миль. Предельный человеческий дневной переход. А к следующей ночи я должен вернуться…