Училка - [62]

Но никому из девятого «А» уйти не разрешили. В класс русского языка и литературы поочередно вошла куча преподавателей, в том числе и классная – Анна Имильевна, завуч простукала каблучками, зашла пышущая гневом музычка.

Вол сидел за последней партой, сложив руки перед собой.

– Почему нам нельзя уйти? – спросил Мнушкин. – Всех ведь отпускают.

– Ты можешь идти хоть сейчас, – отозвалась Анна Имильевна. – Забирай документы и вперед. Инесса Моисеевна, вам слово.

– Все заткнулись быстро! – провизжала Галина Марковна.

– Зачем же так грубо, – завуч изобразила улыбку. Глаза у нее, однако, светились спокойствием и мрачным светом, если не сказать злобой. – Они умные детки, все понимают. Итак, я знаю, что взрывчатку в канализацию смыл кто-то из вас.

– Петарду, – сказал кто-то. Возможно, Проханов.

– Пускай так. Не суть важно, – Инесса Моисеевна бродила вдоль первых парт, заложив руки за спину. В углу доски лыбился полустертый человечек с пенисами вместо рук и ног. Сверху корявая подпись: «Мазурик», и стрелочка. – Виновный не хочет признаться? Тогда всем достанется. Ремонт влетит вашему классу в копеечку. Ну, кто же это сделал? Хорошо, молчите. Покрываете преступника! А он преступник на самом деле. И трус, что самое важное. Ну, я жду. Вы будете сидеть здесь до тех пор, пока кто-нибудь не скажет правду. А ведь тут как минимум несколько человек замешано.

– Да что вы с ними церемонитесь! Он это, я знаю! – Галина Марковна схватила за ухо Вола и начала раскачивать его на стуле из стороны в сторону. – Признавайся, гаденыш! Сидит он тут, ручки сло́жил!

– А чо я?! Отпустите!

– Урод моральный! Инесса Моисеевна, да Вол это! Вы только поглядите на эту рожу хитрющую! У, дебил!

– Чо вы обзываетесь? Чо сразу я?!

– Спокойно, Галина Марковна. Времени у нас много, – Инесса Моисеевна снова растянула бесцветные змеиные губы. – Можем хоть до завтрашнего утра сидеть, правда? Никто никуда не спешит.

Турка глядел на одноклассников. Все прятали взгляды. Конечно, почти все знали, что это Вол взорвал петарду. Только кто ж захочет сдать? Стукачей везде ненавидят. О чем-то шептались девчонки, Хазова сидела и кусала губы.

– Почему вы думаете, что это наш класс? – сказала Воскобойникова. – Может, это из параллели. Или вообще из восьмого.

– Алина, нам все известно. Осталось лишь выяснить, кто именно это сделал. Ну? Трус никогда не сознается – на то он и трус. А другие-то? Боитесь, что ли? – говорила Анна Имильевна. – Мы не хотели тыкать пальцем, но так уж вышло. Человек этот должен быть наказан, иначе будут наказаны все.

– Мы не стукачи, – сказал Березин.

– При чем тут это? – Инесса Моисеевна развернулась и оглядела доску. «Мазурика» она сто процентов заметила, но виду не подала. – Придумали, тоже мне еще, кодекс чести. Повторяю, времени у меня много. Ты хочешь что-то сказать? – кивнула она Хазовой. Та опустила дрожащую руку.

– Да. Я видела, кто это сделал. Это Саша взорвал, Вол.

Класс охнул. И сразу после этого – опять тишина. Никто не шевелился, с закрытыми глазами без труда можно было представить, что кабинет пуст.

– Что и требовалось доказать.

– Не я это! Да она чешет, а чо сразу я?!

– ВСТАНЬ, УРОД! – гаркнула Галина Марковна. Анка только кивала своей головой – без шеи. Музы́чка схватила Вола за воротник и сдернула со стула. Он вцепился в ее пухлую кисть в кольцах и резко оторвал от себя. На морде музы́чки попеременно отразились разные эмоции: брезгливость, злость, испуг.

– Ты что же это…

– Отпусти меня! – проорал Вол, краснея.

– Как ты со мной разговариваешь, падаль?!

– Сама ты падаль!

– Видите? Он сам себя выдал. С потрохами. Да в общем-то я сразу на него и подумала, – кивнула классу Инесса Моисеевна и, сохраняя достоинство, поплыла к выходу, как ни в чем не бывало. Вол будто бы пришел в себя, глаза у него поблескивали, словно стеклянные. Галина Марковна отчитывала его визгливым голосом, то и дело замахивалась, а он теперь лишь втягивал голову в плечи, насупившись.

– Все могут быть свободны…

– Шлюха! – выкрикнул Вол и, сорвавшись с места, выскочил в коридор.

– Это он кому сказал? – растерянно спросила музы́чка. – Мне?

Истерически захохотал Проханов.

* * *

Турка лежал и размышлял, размышлял. Воскобойникова точно что-то затеяла. Живет ведь на одном этаже с Марией Владимировной, и тот разговор…

Зачем вообще об этом думать? Почему должно что-то случиться?

Турка не мог объяснить. Последние три дня ему снилась откровенная белиберда, он просыпался с мутной головой, разбитый, но снов не помнил. Мутные осколки кошмаров, кажется, застревали потом где-то глубоко в груди и покалывали, покалывали.

Еще этот Тузов, с Крыщами и прочими. От них тоже всего можно ожидать.

Вот уж верно: никто не знает, что случится завтра.

Глава 14 Все очень плохо

Спустя несколько дней пошел первый снег. Мелкие неуверенные снежинки падали на асфальт, на крыши, на газоны и сразу таяли.

В выходные отец задумал починить бачок в туалете. Турка без удовольствия съездил на рынок вместе с ним. Походили среди кранов, унитазов и различных труб из ПВХ, повертели в руках целую кучу блестящих гаек, надоели продавцам вопросами. В конце концов какой-то мужик с желтоватой бородой (особенно тошнотворным цвет был вокруг рта) и колючими глазами продал им поплавок и дал парочку житейских советов: