Ученые досуги Наф-Нафа - [85]

Дойдя до пика развития доминирования крупных организмов (как когда-то динозавров, теперь мастодонтов) вектор эволюции вновь повернул в сторону прогресса малых форм. Соответственно паразитировавшая на добыче крупных животных человеческая популяция должна была измениться вслед за «генеральной линией» эволюции. Для выживания появилась необходимость в более развитой «сетевой» структуре, оптимизация численности стад-племен, встраивания человека в новую пищевую пирамиду, достижения оптимума «социум — индивид» чтобы племя в случае чего могло защитить одиночку или одинокую семью, с другой стороны дать этой семье достаточно свободы для самостоятельного выживания и развития.

Кризис всегда обостряет внутривидовую конкуренцию. Впервые человек ощутил ненависть к самому себе, впервые начал выказывать абсолютный эгоизм на уровне homo homini lupis est[149]. Одиночки начали выдавливаться «наружу».

Существует множество теорий в которых человек не является главным виновником «неолитического кризиса». Виновны изменения климата (оледенения) или возникновение особо смертоносных видов инфекций мамонтов, даже очередное падение крупного метеорита.

Однако в современной истории есть немало примеров «малых неолитических кризисов», свидетельствующих о не случайности, закономерности первого и самого большого антропогенного катаклизма. В XII–XIII веках н. э. предки современных маори высадились в необитаемой Новой Зеландии, бывшей, по прихоти эволюции «царством птиц». Экологическую нишу травоядных занимали гигантские страусы, на которых охотились гигантские орлы, способные унести в небо и сожрать человека. Судя по найденным ископаемым останкам животных на стоянках пришельцев, людям хватило двух веков для уничтожения 12 видов страусов достигавших размера доброго теленка, оставив только два самых мелких вида. Естественно, что вслед за жертвами исчезли и хищники. Процесс усугублялся «фактором беспечности» пришельцев: из всех «домашних животных» люди умудрились привести с собой только корабельных крыс, оказавшихся чрезвычайно охочими до птичьих яиц. Страусы просто не успевали нормально воспроизводиться.

После такой «зачистки» на островах почти не осталось источников белковой пищи, а людей развелось превеликое множество. Последовал всплеск внутривидовой конкуренции, приведшей к жестоким межплеменным войнам главной целью которых стал каннибализм как основной источник животных протеинов. В таком виде и застали маори английские колонисты в свою очередь «зачистившие» остров от каннибалов, чтобы разводить овец.

Как только предоставляется ресурс — «девственная природа» — человек неизменно воспроизводит «неолитический кризис». Что почти не отличает его от иных агрессивных видов попадающих в замкнутые экосистемы: змеи-птицееды, попавшие на Гуам, не знавший хищников или «австралийские кролики».

Современному горожанину воспринимающему вылазки на лоно природы как своеобразный прорыв к Свободе, как «припадание к корням» не стоит романтизировать волевой импульс гонящий человека в лес (Именно в Лес, поскольку в степи одиночке без эффективного оружия и лошади выжить практически невозможно) подобно волку. Чувство простое, примитивное, животное, подчинение необходимости, следование закону природы, причем закону часто встречающемуся. Молодые львы изгоняются из прайда, чтобы стать бродягами-отшельниками, выжить, возмужать, войти в силу и однажды найти подходящий прайд с престарелым львом, сразиться и изгнать его, отправить умирать в одиночестве в саванне, передушить всех львят от него, начать огуливать самок самому. Столь же часто молодые самцы изгоняются из стад горилл и шимпанзе, чтобы не составлять конкуренцию вожаку.

Зоологи объясняют подобное явление необходимостью генетического обмена, предохраняющего замкнутые стайные сообщества от вырождения. Только новый самец ставший вожаком, может внести в замкнутую и строго иерархизированную популяцию «свежую кровь».

Природе важен переизбыток самцов. Количество самок определяет численность популяции (отец может быть в стае один) зато крепкие самцы создают силу популяции, ее выживаемость. Самок и детенышей от них всегда столько, сколько прокормит Природа, самцов же избыток, словно именно в них концентрируется избыточный разум живого.

Ушедшие самцы-одиночки volens nolens[150] вынуждены самостоятельно решать все проблемы выживания ранее решавшиеся коллективно, выполнять в одиночку все функции стаи. Тем самым превратиться в первых универсалов и первыми обрести «полноценную» человеческую личность. Еще довольно примитивную но вполне самостоятельную. В стаде-стае скорей всего существовало функциональное поведенческое разделение, наверняка мало отличавшееся от подобного разделения в стаях других хищников. Например, волков (или павианов но это человеку обидней). Имелся вожак, и гаремные самки, молодежь, дети, зрелые самцы. В отличие от «деревенского театра» роль являлась социальной стратой в иерархии, реально необходимой детерминацией в жизнедеятельности первичного социума. Даже самый сильный и волевой член стаи — вожак, оказывался зависим от своей функции. Руководителю всегда нужны подчиненные, без них главарь никто. Не каждый вожак сможет выжить в одиночку.