Ученые досуги Наф-Нафа - [139]

Природа весьма экономна в изобретении эффективных процессов, но КПД этих процессов всегда «несколько выше» чем у паровоза.

Политики опирающиеся на «здоровую» часть населения обычно склонны прибегать к «хирургическим методам» по отсечению «больных» частей государственного организма. Социальная гигиена становится основной эпидемиологической программой. Жестко борются с преступностью, наркоманов из категории «больные» переводят в «преступники», подвергают остракизму гомосексуализм. Используются инструменты тоталитарного общества, столь разительно отличающегося от либерального общества «вседозволенности». Обычно между ними во временном промежутке лежат понятия Революции или Войны.

Революция проходит под лозунгом «освобождения», т. е. борьбы за свободу от чего-то, ради свободы делать что-то. За свободу совести, убеждений, личности, действий. В том числе за свободу пороков. «Пей — гуляй — веселись!»

В войнах (как внешних так и гражданских) социальные пороки часто используются в качестве оружия, поскольку тем или иным видам пороков подвержены разные слои и классы. Развившийся порок обычно говорит о пресловутом «загнивании». Потому от мер жесткого пресечения переходят к «дозированному контролю». Кто-то делает бизнес на наркотиках, на алкоголе, проституции, бандитизме. Кто-то их поощряет, часто на правительственном уровне: «наркомания или алкоголизм «паразитической» части общества уничтожает эту часть без всяких войн и репрессий». Колонизаторы издавна успешно боролись с воинственной аборигенной массой посредством алкоголя и наркотиков.

Из острой формы течения не долеченные болезни переходят в «хроническую». Методика действовала все века: англичане вели «опиумные войны» обогащаясь на деградации китайского колосса, государство российское немалую часть своей истории черпала средства из «пьяного бюджета», когда более половины всех доходов давала продажа водки.

Если развивать аналогию дальше, то и войны вместе с сопутствующими им эпидемиями очень схожи с болезнями. Чего стоят фразы: «коричневая чума», «зараза большевизма» и так далее. Враждебная идеология как вирус поражает соседнее государство, как раковая опухоль требующая «жизненного пространства» чужой плоти. «Методы лечения» предлагаемые войнами тоже самые радикальные. Здесь не рассматривается «историческая правота», которая, как выясняется понятие относительное. В фокусе только методы ведения войны, в том числе биологической — в самом широком ее толковании. Методов уничтожения одних биологических организмов другими.

Эпидемиологи, в особенности те, что изучали статистику эпидемий и пандемий в различных цивилизациях на протяжении веков и тысячелетий, нащупали странные связи различных болезней, их взаимного влияния. Ведь у микробов, бактерий и вирусов одно «поле борьбы» — организм человека. Поэтому их тотальный успех (гибель всего человечества) равносилен тотальной гибели или вечному пребыванию в стадии спор. Если не будет людей, специфически людским инфекционным заболеваниям практически не в ком будет размножаться. Повторюсь: человек самое болеющее, следовательно, самое податливое заразе животное. Но в каждой бактерии, в каждой бацилле скрыт особый механизм отбора особей-хозяев, их «оставления на развод». С дугой стороны, если быть последовательным, то смертельных болезней не должно быть вообще. За необходимость их существования два довода: при всем разнообразии инфекционных болезней обязательно должны выделяться «сильные лидеры» берущие организм блицкригом. Летальный исход большинства заболевших обеспечивает сохранение спор болезней в земле на столетия (если труп захоронен), или разнос заразы по широкому полю различными падальщиками. В любом случае в погибшем организме образуется мощная колония микроорганизмов, обилие таких колоний очень плотно «засевает территорию», готовя почву для следующей эпидемии.

В вирусах такой механизм присутствует и подавно. Вирусам, как самым простейшим и самым древним, человек необязателен. Им важна постоянно возобновляемая среда размножения. Хищники регулируют количество жертв, а более примитивные хищные организмы, похоже, способствуют их увеличению, как потенциальному залогу своего дальнейшего размножения и развития.

Проходя по миру эпидемии выкашивают определенные части популяции, оставляя другие. «Другие» (оставшиеся в живых) наиболее устойчивые к инфекциям в последствии послужат питательной средой для новой мутации этого же микроба или вируса, вновь наплодят поколения ослабленных организмов для следующего витка эпидемий.

У разных болезней разные проценты смертности, разные периоды инкубации, разные скорости течения, различная длина цепочек распространения. Так быстротекущая инфекция обрывает цепочки «ползучих» болезней (проказа, СПИД). То оспа из «черной» переродится в бытовую, то вовсе исчезнет на столетия. То Великая Чума пройдет по миру, унося миллионы жертв, а потом на несколько столетий останется в памяти только как сюжетная завязка к «Декамерону».

Объективно инфекционные бациллы «заинтересованы» в росте популяции своего носителя, тем самым увеличивая собственное поле развития и существования. Поэтому механизм распространения этих «примитивных» существ, скрывает сложную стратегию воздействия на популяцию носителя, свои «тактики» отбора на генетическом уровне. Убивая «слабых», оставляют на развод более «сильных» и плодовитых. Картина усложняется конкуренцией различных инфекций между собой за главное поле битвы — человеческий организм, в котором сталкиваются стратегии отбора и развития различных микроорганизмов. Порой конкуренты мирно уживаются, поскольку ослабленный одной инфекцией организм может стать полем развития другой более опасной бациллы. Наиболее показателен все тот же вирус ВИЧ, не являющийся непосредственной причиной смерти, но уничтожающими иммунитет, тем самым, открывая ворота организма для множества иных зараз.