Ученики, учителя - [34]

— М-м-м. Так ты не видел Дугласа с поединка?

— Нет.

— Хорошо, — он перешел к ящикам стола, — ты не должен был его унижать… Он хороший человек, Митос. Его честь — это его жизнь.

— Ему оставили его жизнь. Он должен тебя за это благодарить. Какого черта ты там ищешь?

Вот. Масло и ткань для полировки мечей.

— Так ты поэтому не забрал его голову? Чтобы доставить мне удовольствие?

— Нет. Просто не хотел тебя огорчать, — перекатившись по кровати, Митос поднялся с мечом в руке, сразу обретя равновесие. Как танцор, как актер, как греческий воин. Как парень с рекламного плаката.

— Я не собираюсь учиться доставлять тебе удовольствие. Маклауд, ты редкий мерзавец, но между нами что-то есть.

— Значит, ты думаешь, что доставляешь мне удовольствие, просто будучи собой?

— Точно.

Они стояли друг напротив друга — двое мужчин с мечами. Мак оглядел Митоса с ног до головы.

— Я могу сказать то же самое о любой парижской шлюхе. Но, по крайней мере, они не вызывают у меня желания вышибить им зубы.

— В этом часть моего шарма.

— Митос, ты обладаешь всем шармом монгольской орды, — Маклауд сел на кровать и откупорил бутылочку с маслом для полировки.

Смочив им кусочек ткани, он с бесконечной любовью и заботой провел по клинку своей катаны.

— И не говори со мной, как учитель! Чему ты можешь меня научить?

Митос положил свой меч Маклауду на колени и тут же отошел, бросив через плечо:

— Уважать старших?

— Я всегда уважал старших бессмертных, — сказал Мак.

— Конечно, это даже в твоих хрониках отмечено. Как же такое пропустить. Зато они пропустили твоего друга.

— Я думал, Наблюдатели никогда ничего не упускают.

— Я говорил тебе, ты их переоцениваешь. В твоей истории нет ни слова о Ките Дугласе, видимо, ты был осторожнее обычного, когда учил его. Кто те люди, что следят за нами?

— Понятия не имею, я тебя хотел спросить.

— Это не Наблюдатели, — сказал Митос, — по крайней мере те, которых я заметил. У них другие намерения.

— Может, следят за Дугласом. Не могу сказать…

— Мак. Хватит за него беспокоиться.

— Разве я за него беспокоюсь? — закончив с катаной, он осмотрел меч Митоса и принялся его полировать. — Похоже, он единственный мой ученик, который до сих пор жив. Я возлагал такие надежды на Ричи — и посмотри, что случилось. Скажи, мы все так часто теряем учеников?

Митос вздохнул, извлекая из ящика длинную заношенную сорочку — она была вполне приличной, так как надетая, доставала ему почти до колен.

Он прикрыл глаза и процитировал:

— То, что происходит между учителем и учеником, может показаться любовным романом, но это не так. Сексуальные связи между бессмертными мимолетны и несерьезны. То, что действительно важно, это отношения учитель — ученик. Необходимы дальнейшие наблюдения.

Маклауд остановился, моргнул и начал хохотать.

— Неужели так и написано? — выдавил он наконец.

— О, да. Это из руководства для Наблюдателей. Но после того как ученик возьмет свою первую голову, что делает мудрый учитель?

— Отсылает его прочь.

— И когда ты сделал так с Ричи, то Ричи, без сомнения, решил, что это для твоей безопасности, Мак, — коль скоро он раз попробовал квикенинг. Но на самом деле мы отсылаем своих учеников прочь для их собственной безопасности. Потому что как только они начинают получать квикенинги, нам становится трудно противостоять искушению.

— Да, — нахмурившись, Маклауд вернулся к своему занятию, — и ты думаешь…?

Митос снова вздохнул.

— Мак, нет ничего, чего бы я в свое время не сделал смертным. Ни одного зверства, которого бы я в их отношении не совершил. Насилие, убийства, каннибализм. Все.

Маклауд застыл с тканью для полировки, зажатой в руке.

— Но, — продолжал Митос, — мы не можем угрожать смертным тем, чем угрожаем друг другу — высосать их души. Квикенинг. Мы как вампиры, кормящиеся друг от друга. Но никто из нас не в состоянии сделать подобное со смертным. Их души бессмертны, наши же — нет. Но и смертные также не могут угрожать нам.

— Они убили Дария.

— Но его квикенинг остался нетронутым. Дункан, позволь Дугласу жить его собственной жизнью. Время его ученичества у тебя закончилось. Теперь, когда он вырос, единственное, что ты еще можешь с ним сделать, это взять его голову.

— Митос… ты когда-нибудь убивал ученика?

— Да, — ответил тот. — Иди домой, Мак, и перестань волноваться.

Он ушел домой, немного успокоенный.

На автоответчике было пять сообщений от Дугласа. Последнее из них — в два часа ночи, состояло только из одного предложения: «Я докажу, что тебе нечего меня стыдиться».

— Я погиб, — прошептал Митер.

Его лицо исказилось от горя и гнева.

— Погиб, погиб, разорен и погиб! — голос сорвался на крик. — Мне остается пойти побираться на улицу!

Митер взлохматил волосы так, что они встали дыбом, рванул воротник пальто, лишив его сразу нескольких пуговиц, и начал ходить взад вперед по тротуару, весь растерзанный, будто, в самом деле, собирался начать просить милостыню прямо здесь и сейчас.

— О, прекрати, — сказал Маклауд сочувственно и слегка удивленно, — а то если женщины начнут подавать, жена тебя бросит. Получишь страховку и начнешь все заново.

В здании, напротив которого они стояли, раньше находился маленький фехтовальный зал — гордость Митера. Теперь это был обугленный кирпичный остов, который все еще слабо дымился.