— Кирилл, ты чего?
— Это, — он заговорил с трудом, хрипло, будто выплевывая слова, — это больше не повторится, госпожа.
Альбина до треска сжала подлокотники, удерживая порыв мгновенно броситься вперед и обнять этого глупого мальчишку. Нельзя. Она ему не мать, а наставница. Нельзя.
— Это радует. Мой дом мне весьма дорог, знаешь ли!
Он не знал, что еще нужно сказать. Не понимал, почему она так спокойна. Он чувствовал, ее ярость и не понимал, почему она до сих пор не убила его.
— Да потому что не за что! Ты что меня за маньячку принимаешь?!
Он вскинул глаза и столкнулся с ледяным взглядом наставницы. Ее ярость обтекала его, холодя кожу, но не задевала. Будто бы и не на него она злилась.
Будто бы? Да нет, точно не на него!
Это открытие несколько выбило юношу из его оцепенения и заставило хоть как-то интересоваться окружающим.
— Нет, но… я же…
— Слушай, а ты сам-то на моем месте что бы сделал?
Ей стало страшно. Нельзя сказать, что это был ужас, но эдакий тревожный сигнал все же зазвучал в голове. Сам он поступил бы именно так, как ожидает сейчас от нее. Или нет?
— Я не знаю. Я… я думал, что…
— Да ничего ты не думал! А стоило бы! Но начинать никогда не поздно, так что думай сейчас.
Ничего не понимающий Кирилл попытался сосредоточиться на вопросе, но мысли разбегались. Что бы он сделал?
— Ошибки должны быть наказаны.
— Как?
Он не знал, как. Идеи его прошлого учителя на эту тему ничем не могли помочь. Были бы они верными, не привели бы к такой смерти! Но что же делать?
— Я не знаю… а Вы что думаете?
— Я думаю, что сотрясения мозга уже достаточно. Более чем. И, знаешь что, можешь считать меня сумасшедшей, но я тоже не представляю, что с тобой делать. Поэтому будь другом, в следующий раз, действуй аккуратнее. И, если уж замахиваешься на уровень, до которого еще не дошел, делай это в моем присутствии. Хорошо?
— Хорошо. Я… — он хотел было еще что-то сказать, но так и не нашел что.
— Ладно уж, отдыхай, демон — разрушитель. И спускайся на кухню, расскажешь нам, что ж ты все-таки делал.
Она все-таки похлопала его по плечу, уж больно хотелось.
— Ты ему все простила? — ехидный вопрос счастливого от обилия пирожков Эрика встретил ее на кухне первым.
Второй была его же сочувствующая улыбка, и Альбина развеяла уже готовую было сорваться с пальцев молнию.
— Да что там… сама еще и не такое устраивала. Что меня пугает, так его навязчивый страх физической расправы.
— Ничего себе навязчивый! Да парень ничего кроме нее в жизни и не видел! А вот что боится и правда плохо. Мужчина должен быть бесстрашен.
— Да не в том дело, Эрик, — Альбина рассеяно помешала ложкой кофе и принялась задумчиво постукивать ею по нижней губе, — он и так вполне бесстрашен. По поведению, по крайней мере. Смотри, он был уверен, что я сейчас сотворю с ним что-нибудь фатальное, причем вариантов у него масса таких, что мне и в голову не придет! И что он? Попросил пощады? Заплакал? Задрожал и упал в обморок? Ни хрена! Он приготовился к драке. Заведомо безнадежной и обреченной на поражение, но драке. Ты понимаешь?
— Понимаю. Ты хочешь сказать, что неправильно толкуя твои действия, он подставляется?
— Конечно! Если бы на моем месте был бы другой человек? Вон ведь даже ты решил, что будет бой?
— Ну, бой не бой, но да, что-то вроде этого.
— Вот. Ты представляешь, в каком жутком мире живет этот мальчик? И с каким успехом он убеждает людей, что этот его мир — реальность?
Эрик только покачал головой, но отвечать не стал. Да и что тут скажешь? Лечить душу — задача непростая. Так что пусть этим занимается мудрая Альбина, а сам он просто ехидно ухмыльнется вошедшему Кириллу и подвинет ему блюдо с пирожками. Он мужчина, в конце концов, так что выплывет. Или сдохнет. Жалко парня, конечно, но такова уж его судьба. Та самая, в которую Альбина не верит.
* * *
— Альбина, мне, кончено, приятно твое внимание, но к чему именно ты так пристально приглядываешься?
Эрик оторвался от записей и посмотрел на мгновенно смутившуюся некромантку. Она и правда с интересом всматривалась в его лицо, пытаясь подробнее разглядеть шрам.
— Прости, просто я хотела посмотреть, как зажило.
— А, ну так сказала бы, что хочешь полюбоваться на свои художества, чего тянешься? — Эрик усмехнулся и подставил лицо под ее изучающие руки.
И понял, что сделал это напрасно. Ее лицо сразу стало так близко, что убедить себя в том, что это лишь медицинский осмотр стало почти невозможно.
— 'Художества'! Можно и повежливее о шедевре целительства! Надо же, а второй глаз совсем здоров. Я думала, что не спасу его, а он здоров. Молодец я?
Эрик попытался было отогнать ненужные ощущения, высказав что-нибудь саркастическое, но прядь ее волос упала со лба, нежно пощекотав его покалеченную щеку, и он смог только согласно кивнуть. Конечно, молодец.
— Это ты лечила? Значит, вы давно знакомы?
Нейтральный, в общем-то, вопрос заставил некромантов разомкнуть народившиеся было объятия с поспешностью, совершенно недостойной столь прославленных воителей, и отверзнуть на ученика такой шквал воспоминаний, что Кирилл мгновенно потерялся в этом бесконечном потоке 'а помнишь' и 'а вот еще'.
