Ученик пирата - [7]

Когда Нику исполнилось шестнадцать, он понял причину этих странных событий. Это произошло вскоре после того, как король Алессандро вернулся на трон после попытки переворота принцем Берто. Чтобы отпраздновать победу Рисы Диветри (или, как ее все звали, Рисы Волшебницы) над принцем Берто, мелкие ярмарки открылись по городу и работали днями. Ника отвели на такую лишь раз, когда фестиваль устроили возле храма. Хотя площадь храма обычно была широкой и занятой торговцами, продающими белых голубей и гирлянды лунных цветов в святые праздники, три недели после расправы над принцем Берто тут проходила самая большая ярмарка из всех, что видели в Кассафорте.

Ник шел за господином, известным как Дрейк, смотрел, как четверо дикарей с Лазурных островов со шрамами на лицах и почти без одежды вырезают острые копья и флейты из пустого бамбука. Он пялился на богатые ковры с дальнего востока. Его нос подрагивал от запахов со стороны печей, где готовили всякую еду: мясные пироги, рыбу на шпажках, картофель в соли и даже мелкие пирожные с фруктами. Видимо, он облизывался, или его желудок заурчал, потому что, когда они проходили мимо доброй пухлой женщины, продающей жареные орешки, Дрейк отвесил Нику подзатыльник.

— Смотри вперед, болван, — прорычал его хозяин.

— Да, синьор, — Ник привык за годы со схожими хозяевами, как вести себя таким, как он. Его хозяева любили, когда он горбился, чтобы скрыть свой рост, прикрывал беретом короткие черные волосы. Он смотрел на миг пустыми зелеными глазами, редко говорил, если только к нему не обращались. Он был тенью, никем.

— Господа, — Дрейк склонил голову в сторону двух членов Тридцати из дома ди Ангели. Они сняли красные береты для него, но лирипип Дрейка остался нетронутым. — Леди, — сказал он их богато наряженным женам, их ладони взлетели к лентам на корсетах. Ник видел, что и другие до этого обращали внимание на его господина, но не так. Хорошие украденные товары требовались людям сильнее, чем Ник представлял.

Один из ди Ангели набрался храбрости и шагнул вперед.

— Синьор Дрейк, простите за вмешательство, — Ник всегда думал, что члены Семи и Тридцати ни перед кем не заискивали, но ди Ангели так вел себя с Дрейком. — Мне хотелось узнать….?

Дрейк кивнул Нику. Это был сигнал, чтобы Ник шагнул вперед и указал ди Ангели подойти. Мужчина благодарно приблизился, и Ник вытянул руки, чтобы никто не мешал им двоим поговорить.

— Говори, — сказал Дрейк.

— Мне просто было интересно… — голос синьора ди Ангели казался выше, чем у юноши, был нервным. — Говорят, — тихо сказал он, — что картина Креспины Портелло, нарисованная Парминой Буночио, была обнаружена среди развалин Казы Портелло и попала в ваши уважаемые руки… — к концу речи его голос стал шепотом.

— Мне повезло получить хорошую репродукцию картины Пармины Буночио, — сообщил Дрейк, щурясь. — Пропорции и качество почти как у оригинала, целая и в хорошем состоянии, кроме… — Дрейк сделал паузу, шмыгнул носом и закончил, — небольшого количества пыли.

— Репродукция. Ах, да. Конечно. Меня эта репродукция и интересует, — синьор ди Ангели виновато поклонился. Ник знал, что картину забрали из развалин Казы Портелло три дня назад посреди ночи. Он доставил украденный груз к гондоле Дрейка от места, где разведчики Дрейка выкопали ее из-под кусков крыш и мостов.

Дрейк едва замечал мужчину.

— Вы заинтересованы?

— Да. Очень заинтересован. Креспина Портелло была предком моего дома.

Мужчине не стоило раскрывать такое. Его желание получить украденную картину было таким заметным, что Дрейк теперь мог выжать из него еще несколько сотен лундри.

— Вы мне нравитесь, — сказал Дрейк, но в голосе никакой симпатии не было. — Вы кажетесь мужчиной, который знает, что для него выгодно. Приходите поговорить в часы приема. Уверен, мы сможем… договориться. Если других желающих не будет.

— Ах, да. Других желающих. Конечно. Если можно…

Дрейк поднял руку. Ник низко поклонился и указал синьору ди Ангели отойти. Ди Ангели и леди поклонились и сделали реверансы, и они отправились в путь. Ник шагал в паре шагов позади, заметил, как толпа расступалась для Дрейка. Даже торговцы за прилавками кланялись, снимали шляпы, когда он проходил, переставали болтать, пока не оказывались за ним. А как Дрейк отвечал на их вежливость? Он игнорировал их, как и Ника, смотрел на все, но ничто не признавал.

Они шли по ярмарке, мимо лотков и участков, где выступали танцоры и жонглеры, мимо ораторов, рассказывающих о злобе и жадности, и скамеек, где люди умывались водой с запахом сирени, чтобы войти в храм очищенными. Может, ощущая равнодушие Дрейка, никто не говорил с ними.

Они добрались до части фестиваля, которая была не такой роскошной. Северный край ярмарки, возле Моста храма, где толпа была меньше, а развлечения — не такие яркие. Женщина вышла и встала на пути у Дрейка.

— Будущее за лундри, синьор, — сказала она. Женщина выглядела старше своего возраста. Ее лицо было в морщинах и следах оспы, губы были тонкими, в темных кудрявых волосах виднелась седина. Черно-белый пес ковылял за ней. Ник не сразу понял, что у бедной гончей не было задней лапы. Дрейк только остановился и приподнял бровь. Этого хватило, чтобы женщина снизила цену до десяти процентов от того, что просила изначально. — Тогда десять луни, — сказала она, длинные серьги-кольца покачивались. — Скидка для такого джентльмена, как вы, — ее акцент был не местным. Может, она была одной из цингар, которые бродили по континенту небольшими группами, или шарлатанкой, решившей сыграть эту роль.