Ученик - [25]

За спиной первого сторожа появился второй. Лицо у него было недовольное.

– Здесь нельзя, – буркнул он. – Жди во дворе.

– Да, чужим тута делать нечего, – подтвердил первый. – Ты где мамашу потерял?

Не ответив, Урс отошел в сторону.

– Ишь какой неразговорчивый, – сказал за его спиной впустивший их сторож. – Ну, погуляй, погуляй.

Его напарник фыркнул, и дверь в караулку, скрипнув, закрылась. Чтобы не замерзнуть подросток заходил по двору, образованному п-образным зданием тюрьмы и высокой, двадцатифутовой каменной стеной с массивными, оббитыми железом воротами. Тревога, вспыхнувшая, когда он узнал о возвращении Ганса, нарастала. С одной стороны, приход двоюродного брата, как бы говорил, что тот не виновен, раз решил вернуться в город. С другой, терзали опасения, что Цимм может оказаться убийцей. Помимо этого, в глубине души паренек досадовал, что не удалось поучаствовать в Игре. Штурм Крепости проходил сейчас без него…

Дверь караулки заскрипела. Ученик ювелира остановился посредине заснеженного двора. Появившийся сторож не обратил на него внимания. Отойдя от двери, стражник, покряхтывая, помочился на стену тюрьмы. Потом все так же молча исчез в помещении. Подросток возобновил свое размеренное движение по диагонали, но тут из здания в сопровождении тюремщика вышла мать. Сердце Урса учащенно забилось. Не заметив сына, что-то тихо и быстро говоря мастеру, фрау Анна прошла к воротам.

Толстяк Шипху по-хозяйски стукнул в дверь караулки.

– Эй, Симон, выпускай гостей, – позвал он. – Шевелись, бездельник.

Урс торопливо подошел к матери. Вдова раскраснелась, глаза были заплаканы, но, увидев сына, она радостно схватила его за руку. Пока вылезший наружу сторож отпирал калитку, фрау Анна возбужденно, прерывисто шептала:

– Все хорошо, сынок, наш Ганс ни в чем не виновен. Я с ним поговорила… Он рассказал, как все было…

Глава шестая, в которой Урс убивает крысу и знакомится с правосудием

Сопровождавшие возок слуги в темно-синих жуппенах и отороченных мехом шапках спешились. Повинуясь приказу, вылетевшему облачком пара из окошка, распахнули дверцы, украшенные золотым гербом с княжеской короной. Вытянувшись в полный рост, застыли не хуже гвардейцев на часах. Начальник охраны – высокий рыцарь в кирасе с золоченной насечкой и пышным султаном на шлеме – подошел к возку. Неуклюже наклонившись, он что-то долго говорил своему господину, затем подал знак воинам, окружавшим фон Швертвальда и его спутника. Убрав ладони в кольчужных рукавицах с рукоятей мечей, телохранители расступились.

– Идемте, – Фровин, личный секретарь графа Ландера, шагнул вперед. – Держитесь позади меня.

Мысленно фыркнув над словами секретаря, который последнее время все больше ревновал его к хозяину, Венк двинулся следом. Оказавшись в трех шагах от повеявшего теплом нутра домика на полозьях, они обнажили головы и опустились на одно колено. В отличии от Фровина на ногах рыцаря были ботфорты, и он со злорадством смотрел, как штанина секретаря утонула в грязи. Заканчивалась вторая неделя марта, но снег шел по несколько раз на дню. Копыта коней, люди и повозки, двигавшиеся к имперской границе, мгновенно превращали его в серое месиво.

Милостиво кивнув в ответ на витиеватое, по всей форме этикета приветствие, князь Леопольд II разрешил подняться. Глядя голубыми глазами поверх посланца, он громко, так чтобы слышали все стоявшие рядом, спросил:

– Как поживает мой добрый друг граф Ландер? Надеюсь, он в полном здравии?

Секретарь потупился и придал безбородому, румяному от мороза лицу скорбное выражение. Возвышавшийся над его правым плечом Венк грустно вздохнул.

– Увы, Ваше Высочество, но мой сеньор болен, – уныло сказал Фровин. – Господин позавчера застудил горло и теперь вынужден лежать в постели.

– Черт побери, какая скверная новость! – курфюрст заерзал на сиденье. – Очень неприятное известие, очень… А я так надеялся, что мы сегодня вместе поужинаем в Кройцштадте.

Подавшись вперед, он выставил туго обтянутую белоснежным шерстяным чулком ногу на подножку возка. Отороченный мехом туфель его высочества был украшен драгоценной, усыпанной мелкими алмазиками пряжкой. На широкой груди курфюрста поверх собольей безрукавки лежала массивная, вычурная цепь с изумрудами. "Тысяч в пять гольдгульденов, не меньше, – завистливо прикинул фон Швертвальд. – Весь гардероб моего сеньора столько не стоит. Впрочем, графу это и не нужно.". Тот любил повторять: "Яркое оперение необходимо только фазанам, чтобы побольше курочек топтать". Хотя, знавшие его в молодости, рассказывали, что когда-то при дворе цатльского герцога он был тот еще петушок.

– Эй, Шэрли, иди сюда! – высунулся наружу Леопольд Второй. – Найди мэтра Дуна, – сказал он протиснувшемуся сквозь телохранителей пажу, – пусть собирает все свои снадобья и мигом ко мне. Мы сейчас отправляемся навестить нашего друга… Ничего, не волнуйся, – курфюрст перевел взгляд на Фровина, – лекарь у меня – отличный, в два счета поставит графа на ноги. Это же надо, чтобы сразу столько несчастий: император – безнадежен, а тут еще заболел Ландер! Чертова весна, проклятые морозы!