Ученик пекаря - [38]

Когда он шел к себе, на его тонких губах играла чуть заметная улыбка. Все складывается чрезвычайно удачно. Королева, разумеется, выказала гордость и негодование — иного он и не ожидал. Однако она не сумела скрыть своего интереса и попалась на его приманку. Теперь остается только ждать, когда она сама позовет его, — а это произойдет непременно. При всей своей гордости вскоре она пожалеет о своих поспешных словах и пошлет за ним, чтобы расспросить о подарке.

* * *

Казалось, что все до одного жители огромного города Рорна высыпали на улицы. Люди пили, плясали и собирались кучками, обмениваясь любезностями и сплетнями. На домах висели яркие знамена, и в уличную грязь бросали цветы.

Торговцы во всю глотку расхваливали свои товары: сочные яблоки, горячие пироги и холодный эль. Дети бегали без присмотра, а старухи норовили укрыться в тень. Девушки нарядились в платья с донельзя низким вырезом — того и гляди груди вывалятся. Порой это и вправду случалось, к великому восторгу мужчин, похотливо следящих, как злополучные девицы заталкивают свои сокровища обратно за корсаж.

Город праздновал самый знаменательный день года. В Рорн пришли и те, кто жил за много лиг от его стен. Ожидалось пышное шествие, выступление чужеземных шутов и знаменитых певцов, а после грандиозный фейерверк. Город будет гулять три дня, на радость карманным ворам.

Еще бы: на улицах полно народу, в карманах у всех хватает денег, а головы затуманены выпивкой. Карманники чуть ли не гнушались столь легким заработком. Эка штука стащить кошелек У человека, пропитанного элем, — детская забава, да и только. Впрочем, даже и в эти благодатные три дня следовало соблюдать какие-то правила — к примеру, не залезать на чужой участок, если тебе жизнь дорога. В Рорне, как и в прочих городах, существовала твердая система поборов и ограничений.

Карманники, грабители, воры, уличные девки жили в должном страхе перед теми, кто правил городом. Последние в свой черед несли собранную ими дань человеку, не имеющему ни лица, ни имени. Все знали его как Старика. По городу ходили рассказы о всемогуществе этого Старика. Говорили, что на улицах и в тавернах не происходит ничего, о чем Старик не узнал бы. Если девка запрашивала слишком много, он знал об этом — если торговец обвешивал, он знал на сколько; если вор грабил дом, он знал стоимость добычи вплоть до последней оловянной ложки. Говорили, что Рорн кишит шпионами и осведомителями Старика и наверху будто бы у него тоже есть друзья.

Но на сегодня люди забыли об этой темной стороне городской жизни. Праздник начался, и в городе настроились отметить его достойно.

Таула толкали и пихали со всех сторон. Ему не хотелось в этот день выходить на улицу, но Меган настояла на том, чтобы он размял ноги и подышал воздухом. Таула приятно удивило то, как отозвалось на это его тело. Он всегда отличался крепостью мускулов, но не думал, что оправится так быстро. Он был еще слаб, но кровь уже исправно бежала по телу, возрождая к жизни ткани и сухожилия.

После многих месяцев заключения густые шумные толпы пугали его. Еще никогда в жизни он не видел столько народу разом.

Меган дала ему шесть серебряных монет и наказала купить нож, приведя пословицу «У кого в Рорне нет оружия, у того нет и будущего». Таулу не хотелось брать у нее деньги, притом последние, как он подозревал. Но ему нужно было разжиться хоть каким-нибудь оружием, прежде чем покинуть город, и он принял их, дав себе клятву непременно вернуть этот долг.

Причудливый наряд Таула, к его удивлению, пришелся как раз кстати и выглядел даже скромным по сравнению с одеяниями иных горожан. Мужчины, словно павлины, щеголяли в ярких обтягивающих штанах и камзолах, а женщины — в шалях всех цветов радуги. Вскоре Таул увидел голову большой процессии: по улице двигались конные и пешие в самых фантастических костюмах, и толпа расступалась, давая им дорогу.

Процессия поначалу не слишком заинтересовала Таула: к жонглерам и акробатам он был равнодушен. Но вот затрубили рога, и толпа затихла, созерцая необъятной толщины человека верхом на крепкой лошади. Внезапная тишина свидетельствовала о почтении горожан к всаднику. Весь в белом, он был украшен драгоценными браслетами, кольцами и ожерельями, сверкающими на ярком солнце. Голову его украшала корона. Что-то в его мясистом профиле показалось Таулу знакомым.

Рыцарь безотчетно скользнул подальше в толпу, укрывшись в тени, и стоял там, покуда всадник не проехал мимо. Теперь Таул уверился, что это тот самый человек, который присутствовал при пытках, и спросил стоящего рядом мальчишку:

— Кто этот всадник в белом?

— Архиепископ, конечно, — неприязненно ответил тот. — Всякий дурак это знает. Но ты, видать, не здешний, — примирительно добавил паренек. Таул кивнул и двинулся дальше.

Он шел в таверну, где Меган посоветовала ему купить нож. Слабость одолевала его, и глаза еще не привыкли к яркому дневному свету. По дороге он наткнулся на особенно плотную толпу, собравшуюся вокруг красивого разодетого юноши. По красным кистям в волосах было видно, что это гадальщик.

— Да, госпожа, — с пафосом произносил он, — я вижу, как ваша дочь желает еще одного ребенка. Пусть вознесет молитву богине Хаске, и ее желание исполнится.