Ученик пекаря - [36]

— Будет исполнено, ваше преосвященство.

— Если я не ошибаюсь, Баралис вскоре должен получить мое письмо с требованием вернуть книги. Ему следовало вернуть их еще несколько месяцев назад. — Тавалиск сделал большой глоток из золотого кубка. — Письмо весьма своевременно напомнит ему о моем существовании.

Тавалиск сладко улыбнулся, вспомнив, как отбирал ссужаемые Баралису книги. Он уж позаботился о том, чтобы жадный взор Баралиса не сыскал в них ничего подлинно важного. Невелика была цена за вооруженную распрю между Четырьмя Королевствами и Халькусом. То, что война затянулась на более долгий срок, чем он ожидал, обернулось добавочным благом: военные займы Халькусу являли собой чрезвычайно выгодное дело. Пользуясь преимуществами нейтральной стороны, архиепископ предлагал такие же займы Четырем Королевствам, но там его предложение отклонили. Когда им нужны деньги, они просто идут и вырубают еще кусок своего проклятого леса. Лес очень ценится на юго-востоке, а Королевства владеют самыми большими его запасами в Обитаемых Землях. Аннис, Хелч и Высокий Град лесом тоже не бедны, но у них в основном ель да сосна. А какой плотник выберет сосну, имея в своем распоряжении орех, дуб и ясень?

Тавалиск облизнул мед с пальца — так куда вкуснее, чем с ложки.

— Как там наш рыцарь?

— Его подобрала уличная девка, ваше преосвященство.

Тавалиска это позабавило, и он рассмеялся, показав мелкие белые зубы.

— Ну-ну. А мне-то казалось, что это как раз девок подбирают. — Он взглянул на секретаря, но тот не оценил его шутки.

— Что будем делать дальше, ваше преосвященство?

— Да ничего. Хорошо, что его подобрали: печально умирать в столь молодом возрасте. — Тавалиск щедро налил себе вина. — Делать ничего не надо, Гамил... но следите за ним неусыпно. — Тавалиск махнул рукой. — Можешь идти. Я должен одеться к празднику. Народ будет разочарован, если я не предстану во всем блеске.

— Да, ваше преосвященство.

Тавалиск посмотрел Гамилу вслед и, когда тот уже взялся за ручку двери, сказал:

— Кстати, Гамил, тебе наряжаться не обязательно. Мне кажется, после прошлогоднего случая с лошадиным навозом тебе лучше вообще не показываться на люди... — Архиепископ благостно улыбнулся, делая вид, что не заметил ненависти во взгляде секретаря.

* * *

— Ты хочешь сказать, Боджер, что никогда не слыхал о глинфах? — с озорным огоньком в глазах спросил Грифт.

Боджер подался вперед, понизив голос:

— Да нет, Грифт, не слыхал.

— Глинфы, Боджер, — очень чудной народец. Живут они в глухом лесу и как увидят тебя — так сразу и повалят.

— Бабы, что ли?

— Ну да, и мужики тоже. Очень они на это дело ярые.

— Так я, пожалуй, схожу прогуляться как-нибудь в лес, Грифт.

— Ох, не советую, Боджер. Ты, может, и славно позабавишься, но стоит тебе зазеваться — и слив у тебя как не бывало.

— Да что ты?

— Ага, они их на завтрак слопают. А с чего бы, ты думал, они такие ярые?

Боджер посмотрел на Грифта с сомнением — он никогда не знал, когда приятель его разыгрывает. Оба хлебнули еще эля.

— Экое странное дело случилось вчера на кухне, Боджер.

— А что, Грифт?

— Лорд Баралис спустился вниз сам не свой и велел Фраллиту уничтожить половину утренней выпечки.

— И впрямь чудно, Грифт.

— Это не просто чудно, Боджер, тут колдовство, если хочешь знать.

— Колдовство?

— Да, Боджер, колдовство — самый страшный грех в Обитаемых Землях.

— Да ведь колдунов не бывает, Грифт.

— Дурак ты, Боджер. Бывают — это так же верно, как то, что у госпожи Геллиарны толстые бедра. Во времена Борка колдовство было обычным делом. Он-то и положил ему конец, перебив колдунов сколько смог.

— Всех, Грифт?

— Нет — в том-то и горе. Меч-то у него был острый, да ум притупился.

— Ты богохульствуешь, Грифт.

— Называй это как хочешь, Борк нас подвел — и лорд Баралис, бегущий на кухню, чтобы распорядиться уничтожить превосходно выпеченный хлеб, служит тому свидетельством.

— Может, этот хлеб не пришелся ему по вкусу, Грифт.

— Порядочному человеку колдовство всегда не по вкусу, Боджер.

* * *

Назойливая боль в спине наконец разбудила Джека. Перевернувшись, он обнаружил, что всю ночь проспал на россыпи мелких камушков. Он потер спину, припоминая, что было вчера.

Они с Мелли все-таки нашли ручеек и наполнили флягу чистой холодной водой. Потом решили, что дальше не пойдут и останутся тут на ночлег. Мелли согласилась не разводить костер, чтобы не привлекать к себе внимания, — ни один из них не решился сказать вслух, кого опасается.

Ночь выдалась лунная и холодная, и они улеглись прямо под звездами, причем Мелли устроилась подальше от Джека. Караулить поочередно на случай появления злоумышленников или диких зверей не пришло им в голову. Закутавшись в одеяла путешественники уснули крепким сном.

Слабый утренний свет сочился сквозь кроны деревьев, и Джек ощутил потребность встать и размять ноги. Чувствовал он и более настоятельную нужду и потому оглядывался вокруг, ища кусты погуще.

Тихо, чтобы не разбудить спящую Мелли, он отошел от места ночлега, решив набрать хворосту на костер и удивить ее, приготовив кашицу из воды и сухарей.

Он ушел уже довольно далеко, когда услышал конский топот. Сердце у него забилось — он знал, что это скачут за ним. На миг он замер, решая, что делать — вернуться к Мелли или дать стрекача в гущу леса.