Ученица - [24]

— Не переживай. Конечно, записи дело такое, но она мало похожа на беглянку или самоубийцей. Возможно, она тут что-то такое записывала, про бывших парней, не только про тебя. Надо все прочесть, от корки до корки, — Аня забрала бутылку и отпила еще немного. — Вдруг у нее были такие парни, знаешь, прилипчивые. Мне такое знакомо. Ты его шлешь куда подальше, а он навязывается. Сначала весь из себя, типа добивается, а после угрожает и обзывает шлюхой. Так может, какой-нибудь из ее бойфрендов решил ее наказать. Увез куда-нибудь, запер… Надо проверять все версии. Ничего, что я буду читать его?

— Давай, — махнул Турка. — Все равно у меня не получится разобраться с этим. Ты понимаешь.

— Конечно. Будешь рефлексировать.

— Что-что?

— Вспоминать былое.

Они помолчали немного. Турка потянулся к девушке, обнял ее. Через плечо он увидел кресло, в котором зашевелилась и зевнула кошка. Поглядев на людей, она прикрыла мордочку лапками.

Турка подумал, что тогда, на «вписке», совсем другой ему показалась Аня. Шлюшкой, дешевкой. И теперь он глубоко корил себя за стереотипные суждения. С каждой минутой он узнавал ее все сильнее, и вот уже она ему почти как родная. Как близкая подруга, почти как сестра.

— Спасибо тебе.

— Господи, да что я такого сделала? Пока ничего. Если получится выяснить что-либо, я тебе напишу. Ты не переживай.

— Как это? Ты дофига сделала!

— Ладно… Иди уже! — они разомкнули объятия. — На маршрутку сядешь без проблем, думаю.

* * *

Утром он проснулся разбитый. Первая мысль — дневник. Почему он так легко взял и оставил его? Неужели он настолько доверяет Ане? С чего вообще могло возникнуть такое доверие…

Справедливости ради стоит сказать, что Аня сделала для получения дневника гораздо больше, чем он сам. Ну и даже сейчас он представлял ЧТО именно найдет в тех строчках и в груди тут же возникал холодок. От того, что быть может, Лену он уже не увидит.

Снова заиграла песня на будильнике: «What a wonderful woooorld», — надрывался Луи Армстронг с хрипотцой. Турка заглушил будильник и поплелся сначала в ванну, где отливал, наверное, минуту, а потом еще минута потребовалась на то, чтоб отмыть глаза от «кисляков», здорово заспался. Потом побрел на кухню, пошатываясь, включил электрический чайник, загремел пустой кастрюлей и поморщился, лязг ударил по ушам. Во рту пересохло, и Турка залпом выдул полграфина воды. За окном мелькали крошки снега, почти неразличимые в серых утренних сумерках.

На кухню зевая вошел отец:

— Ты чего так рано?

— Уже опаздываю, вообще-то, — зевнул в ответ Турка.

— В школу? Так сегодня воскресенье.

Турка глупо поглядел на папу, как будто даже сквозь него. Потом кивнул и вернулся в постель.

Следующее пробуждение произошло в 10:57. Турка сладко потянулся — настроение на порядок повысилось. Он посмотрел в окно и его охватил детский восторг: вот снега навалило! Двор внезапно превратился белую искрящуюся пустыню, аж глазам больно смотреть.

Отец на кухне смотрел «Пока все дома». Оторвался от экрана и сказал:

— Ну ты и спишь… Яичница остыла давно. Хлеба там один кусочек остался, возьми.

— Доброе утро номер два, — ответил Турка и утащил тяжелую сковороду к себе в комнату, и там позавтракал.

Хотелось пройтись по свежему снежку, благо повод был. Без лишних напоминаний, он взял деньги, пакет и пошел за хлебом.

Белое покрывало слегка поскрипывало под ногами, воздух казался чистым и свежим. Белизна била по глазам, пока те не привыкли, и навевала мысли о безмятежности. Турка представлял, будто нигде нет людей, дома опустели, вокруг только бархатные сугробы. Правда, на дорогах колеи и «елочки» от шин, но можно представить, что это последние следы беглецов от апокалипсиса.

Турка попробовал слепить снежок, и холод лизнул пальцы. Турка швырнул комок в дорожный знак «Кирпич», и попал в самую середину с глухим «бом!». Приглушенный, мягкий звук.

На углу возле девятиэтажек он встретил Шулю. Тот отливал в закутке между домами.

— Нарушаем, гражданин, — сказал Турка нарочито строгим голосом.

— А, чо… Есть разве такой закон? — бросил Шуля, однако быстро спрятал хозяйство и развернулся. — Начальник… Фу ты, гонишь что ли, Турка… — он хрипло рассмеялся, но глаза его остались мутноватыми, а веселье будто было рыбой, которая билась о лед ошалелости.

— Привет. Руку пожимать не буду, извини, — сказал Турка.

— Да и хрен с тобой. Есть чо по мелочи? Или сигаретой угости.

Турка покопался в карманах, отдал Шуле горстку монет:

— Сигаретой не угощу, бросил.

— А, ты ж типа спортик. Вот снега навалило, жесть. И продолжает идти… Щас если на машине выехать, то встанешь тока так. Эт-та… Тузов тоже спортиком решил стать… Но вишь, не судьба.

— Кстати, как он там?

— Не очень, ха. Телку теперь не погоняет… Он не рассказывает, шо там у него. Вроде колбаса на месте, а одно яйцо всмятку. Мы с ним так, не очень контактируем. Пару раз общались, — Шуля шмыгнул носом. — Базарили чутка.

По спине Турки побежал холодок, притом совсем не от пронизывающего насквозь ветра. Сердце тут же ускорило бег. Вот он тоже, хоть и пытался, но так и не связался с Вовкой, а куда тот делся, что с ним — пока непонятно. Вроде бы его не посадили, но что дальше-то будет.