Ученица - [23]

Послышался треск, одна часть замка оторвалась. Турка схватил дневник за обложку, как будто рвал птице крылья в разные стороны. Опять треск, картон чуть смялся и замок вылез из него с «мясом». Турка не знал, что они найдут внутри, поможет ли дневник поискам, но его подстегивал лихорадочный азарт, и парень пытался чуть успокоить себя, чтоб не испытать сильного разочарования, если в записях не окажется ничего значимого.

Во всяком случае, они найдут там много личного. Правильно ли вот так показывать грязное белье Ане, постороннему человеку?

«Разве она посторонняя? Даже если в дневнике ничего не будет такого, она сделала для поисков Лены куда больше, чем ты».

— Молодец, — прокомментировала девушка. — Теперь всем приготовиться к интересному чтиву. Давай сразу, с конца. Ну-ка…

Две головы склонились над листами в клеточку. Анины пальцы с бордовыми ноготками перелистывали странички. Турка вглядывался в почерк: он его совсем не знал, но буквы разборчивые, хоть и чересчур округлые, витиеватые.

Они пролистали дневник от начала к концу, почерк зримо менялся. Первая запись в дневнике была сделана аж семь лет назад, датировалась восьмым марта двухтысячного года. Наверное, дневник Коновой подарили в школе, на женский праздник. Турка, само собой не помнил, что там дарили тогда девчонкам. Зато в памяти всплыло, что мальчиков с Днем защитника Отечества особенно не поздравляли, а официальным выходным двадцать третье февраля стало, когда Турка учился в четвертом классе. Ему не повезло, не перескочил из третьего сразу в пятый, как некоторые.

Первая запись вполне разборчивая, у Турки сейчас почерк гораздо хуже. Пацан вспомнил, что в начальной школе у них были «Прописи», и он ненавидел обводить по точкам птичек, зверушек, по сто раз подряд писать одни и те же буквы.

«Привет дневник теперь я буду записывать в тебя самые-самые интересные моменты жизни ♥ ♥ ♥».

Собственно, до самого лета двухтысячного никаких записей не было. То ли Лена, как и многие дети, очень быстро охладела к новому занятию, то ли не происходило никаких «интересных моментов». Потом была запись про зоопарк:

«мы видели слонов и жирафов, они смешно живали траву, а еще там махал крыльями большой орел и я боялась что он меня унесет. Когда он махал, листья разлитались от ветра. Орел кушал мясо».

Турка читал и не чувствовал, как его губы раздвигает улыбка. Аня осторожно высвободила дневник из его пальцев и пролистала к концу:

— Надеюсь, тут не только ее детские каракульки, — пробормотала Аня. — Нам нужно что-то более серьезное… Так, вот… И про тебя есть уже, ближе к концу.

— Где? — к щекам Турки прилила кровь, он чуть не выхватил из рук Ани дневник.

— Я не читаю, не волнуйся. Сам потом изучишь… В конце у нас даже подписано декабрь, но никаких дат нет. — Ее ноготок уткнулся в строчку, вот, здесь:

«сама не знаю, что хочу от жизни. Разрывает и одновременно подтачивает изнутри что-то, и куда-то гонит. Постоянно одно и тоже — надоело. Хочется ехать, и смотреть на дорогу, и чтоб все время шел дождь, и чтоб капли текли по стеклу, вот как мои слезы сейчас. Хотя чего я плачу? Я люблю его, люблю. Он меня, наверное, тоже. Хотя какая разница? Тетю это не вернет. Наверное, мне на роду написано, не иметь близких. Если кто-то появится, то я обязательно его потеряю, ха. Если из моей жизни исчезнет Артур, то дальше ходить, дышать, говорить — нет смысла. Хочу уехать, хочу, чтоб все изменилось, но».

Когда он читал эти строчки, даже дыхание перехватывало, а в груди разливался жар. Турка услышал грустный голос Лены, увидел ее густо подведенные глаза. Аня толкнула его в бок:

— Ты чего там, уснул?

— А?

— Говорю, хорошо, что дневник не попал в руки доблестной милиции. Они бы просто сказали, что девушка суицидница. Никуда она не пропала, с моста прыгнула в реку и все.

— Тела не нашли же.

— Ага, не нашли. Она как будто не дописала. Может, помешали. Видишь, даже предложение оборвано. Надо изучить дневник пристальней.

— У меня уже голова кипит. Да и поздно уже, потом не доеду.

— Да подожди ты, голова кипит, — отмахнулась Аня. — Хочешь, оставь дневник мне… Нет, я понимаю, что там всякое, личное и так далее. Но… вот.

— Не знаю, чего хочу. Тебе-то самой охота возиться с этим?

— По крайней мере, мы знаем, что Лена не уехала…

— Почему же? Последняя запись как раз… вот такая, как вся Конова. И яснее ситуация не стала. Да и не станет, сколько не листай ты дневник, — покачал головой Турка. — Будут там сопли, как она меня любит и так далее. Или ты хочешь найти там такую запись типа: «уехала в Зажопинск. Если не приеду через неделю, ищите там». Так что ли?

— Ну, может удастся вытащить что-то между строк.

Но Артур все равно не мог скрыть разочарования. Нет, ему приятно с одной стороны, но с другой… В сердце будто воткнули зубочистку. Одну, вторую. И еще целая колба их впереди.

Аня взяла бутылку и отпила. Газы зашипели, будто царапая пластик.

— Хочешь?

Турка молча взял «колу» и напился из горлышка. Хотелось спать, кровь поддавливала глаза изнутри. Он вспомнил об отце, который сегодня собирался ехать к маме. Может, сидит сейчас у нее. Может, вернулся в пустой дом, и приготовил нехитрый ужин: отварил макароны с сосисками.