Учебник языка эсперанто. Основной курс - [13]
Итальянский синьор прислал мне открытку… В письме – а оно было весьма кратким – мой итальянский адресат сообщал, что он композитор, что живет на берегу Lago Maggiore (Большое озеро), где у него имеется собственная вилла… и что на обороте открытки напечатаны ноты его музыкального произведения. Это было всё.
Я не знал, что мне делать с композиторской открыткой. Не отвечать на неё – обидится, думал я. А если ответить, то как? Ведь ему, наверное, надо писать что-либо о музыке, а в музыке я не понимал ровно ничего. Я знал лишь русские народные песни и некоторые мелодии мог воспроизводить на мандолине, пользуясь цифровыми нотами, а более того собственным слухом.
И я совершенно справедливо решил: если мой корреспондент композитор, то он, безусловно, знает итальянские народные песни. Но русских-то народных песен он наверняка не знает. Вот я и надумал послать ему русскую песню «То не ветер ветку клонит». Текст её я перевел в ритме оригинала и даже с сохранением перекрестной рифмы…
Я записал мелодию песни цифровыми нотами на обыкновенном листке бумаги, вырванном из тетради. При этом я предупредил итальянского композитора, что посылаемую песню следует играть только на мандолине.
Не знаю, дошло моё письмо или нет, но я не получил уже ни одной строчки из виллы, расположенной на берегу Lago Maggiore в Италии.
Эта смешная, анекдотическая история давно ушедших лет очень ярко припомнилась мне, когда осенью пятьдесят седьмого года я нежданно-негаданно попал на дотоле неизвестные мне берега Lago Maggiore, где, наверное, стояла ещё вилла итальянского композитора, которому я послал столь необычное письмо и который не иначе посчитал меня за русского дикаря. Но разыскивать виллу я не стал, тем более что к тому времени позабыл и фамилию её владельца…
[Дружба народов. 1971. N 11, с. 23-26.]
Урок 5
aĝo ‘возраст’,
alia ‘другой’, ‘иной’ (interalie ‘между прочим’),
amiko ‘друг’,
avo ‘дед’,
blonda ‘белокурый’,
blua ‘синий’, ‘голубой’,
ĉio ‘всё’,
danki ‘благодарить’,
edzo ‘муж’,
farti ‘жить’, ‘поживать’, ‘чувствовать себя’,
filo ‘сын’,
fini ‘кончить’ (fine ‘наконец’),
forta ‘сильный’, ‘крепкий’,
ĝoji ‘радоваться’,
haro ‘волос’,
hejmo ‘дом’, ‘семейный очаг’,
horo ‘час’,
infano ‘ребенок’,
iri ‘идти’, ‘ходить’,
kelkaj ‘несколько’,
kompreni ‘понять’,
komputi ‘вычислять’, ‘пользоваться компьютером’,
letero ‘письмо’,
loĝi ‘жить (проживать, населять)’,
mateno ‘утро’,
nomo ‘имя’, ‘название’,
okulo ‘глаз’,
patro ‘отец’,
peti ‘просить’,
rakonti ‘рассказать’,
saĝa ‘умный’,
sana ‘здоровый’,
tuta ‘весь’, ‘целый’ (tute ‘совсем’),
urbo ‘город’,
uzino ‘завод’,
veni ‘прийти’, ‘приехать’, ‘прибыть’, ‘наступить’,
vivi ‘жить (существовать)’.
5-1. Кроме уже изученных нами вопросительно-относительных слов kiu ‘кто’, ‘который’, kio ‘что’, kie ‘где’, kiom ‘сколько’, kiel ‘как’ существуют следующие вопросительно-относительные слова (местоимения и местоименные наречия): kia ‘какой’, kien ‘куда’, kiam ‘когда’, kial ‘почему’, kies ‘чей’.
5-2.Указательные слова образуются от вопросительно-относительных путём замены начального k на t: tiu ‘тот’, tio ‘то’, tia ‘такой’, tie ‘там’, tien ‘туда’, tiam ‘тогда’, tiom ‘столько’, tial ‘потому’, ‘поэтому’, tiel ‘так’, ties ‘того (принадлежащий тому)’. Близость выражается частицей ĉi: tiu ĉi, ĉi tiu ‘этот’; tio ĉi, ĉi tio ‘это’; tie ĉi ‘здесь’; tien ĉi ‘сюда’: Mi ne volas tion ĉi sciiЯ не хочу это знать. Если нет противопоставления «близкое – далекое», то tiu, tio могут употребляться в значении «этот», «это»: Ni parolos pri tio morgaǔ ‘Мы поговорим об этом завтра’.
5-3.Направление движения к цели (т. е. при вопросе «куда?»), выражаемое существительным или наречием, обозначается, как и винительный падеж, окончанием -n: Mi estas en la klaso (kie?); Mi iras en la klason (= klasen) (kien?). При предлогах al ‘к’ и ĝis ‘до’, которые сами по себе обозначают направление движения к цели, окончание -n не употребляется.
5-4.Сравнительная степень прилагательных и наречий образуется от положительной степени с помощью слов pli … (ol)более … (чем)‘, malpli … (ol) ’менее … (чем): Kvar okuloj vidas pli bone, ol du ‘Четыре глаза видят лучше, чем два’; Unu horo da interparolo estas pli bona, ol kvindek leteroj (M. Sevigné/Sevinje)Один час разговора лучше пятидесяти писем‘; Pliaĝa frato estas dua patro ’Старший брат – второй отец‘; pli malbona ’худший (более плохой), malpli bona ‘худший’ (менее хороший).
Превосходная степень образуется от положительной степени с помощью слова plej ‘наиболее’, ‘самый’, ‘всего’, которое не принимает окончание -n: Li estas la plej saĝaОн самый умный; En Esperanto-klubo ni legas la plej interesajn leterojn ‘В клубе эсперантистов мы читаем наиболее интересные письма’; Plej interese ‘интереснее всего’.
5-5.Предлоги: el ‘из’; ĉirkaǔ ‘вокруг’; post ‘после, через’, ‘за’; antaǔ ‘перед’: el la urbo ‘из города’; Li faris plej bone el ni ‘Он сделал [это] лучше всех нас’; elstara ‘выдающийся’; ĉirkaǔ tablo ‘вокруг стола’, ĉirkaǔ ok horoj ‘около восьми часов’; post mi ‘за мной’, post kvar tagojчерез четыре дня‘, post tio ’после того‘, poste ’потом; antaǔ domo
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В молодости Пастернак проявлял глубокий интерес к философии, и, в частности, к неокантианству. Книга Елены Глазовой – первое всеобъемлющее исследование, посвященное влиянию этих занятий на раннюю прозу писателя. Автор смело пересматривает идею Р. Якобсона о преобладающей метонимичности Пастернака и показывает, как, отражая философские знания писателя, метафоры образуют семантическую сеть его прозы – это проявляется в тщательном построении образов времени и пространства, света и мрака, предельного и беспредельного.
Подготовленная к 135-летнему юбилею Андрея Белого книга М.А. Самариной посвящена анализу философских основ и художественных открытий романов Андрея Белого «Серебряный голубь», «Петербург» и «Котик Летаев». В книге рассматривается постепенно формирующаяся у писателя новая концепция человека, ко времени создания последнего из названных произведений приобретшая четкие антропософские черты, и, в понимании А. Белого, тесно связанная с ней проблема будущего России, вопрос о судьбе которой в пору создания этих романов стоял как никогда остро.
Книга историка Джудит Фландерс посвящена тому, как алфавит упорядочил мир вокруг нас: сочетая в себе черты академического исследования и увлекательной беллетристики, она рассказывает о способах организации наших представлений об окружающей реальности при помощи различных символических систем, так или иначе связанных с алфавитом. Читателю предстоит совершить настоящее путешествие от истоков человеческой цивилизации до XXI века, чтобы узнать, как благодаря таким людям, как Сэмюэль Пипс или Дени Дидро, сформировались умения запечатлевать информацию и систематизировать накопленные знания с помощью порядка, в котором расставлены буквы человеческой письменности.
Стоит ли верить расхожему тезису о том, что в дворянской среде в России XVIII–XIX века французский язык превалировал над русским? Какую роль двуязычие и бикультурализм элит играли в процессе национального самоопределения? И как эта особенность дворянского быта повлияла на формирование российского общества? Чтобы найти ответы на эти вопросы, авторы книги используют инструменты социальной и культурной истории, а также исторической социолингвистики. Результатом их коллективного труда стала книга, которая предлагает читателю наиболее полное исследование использования французского языка социальной элитой Российской империи в XVIII и XIX веках.
У этой книги интересная история. Когда-то я работал в самом главном нашем университете на кафедре истории русской литературы лаборантом. Это была бестолковая работа, не сказать, чтобы трудная, но суетливая и многообразная. И методички печатать, и протоколы заседания кафедры, и конференции готовить и много чего еще. В то время встречались еще профессора, которые, когда дискетка не вставлялась в комп добровольно, вбивали ее туда словарем Даля. Так что порой приходилось работать просто "машинистом". Вечерами, чтобы оторваться, я писал "Университетские истории", которые в первой версии назывались "Маразматические истории" и были жанром сильно похожи на известные истории Хармса.
Книга рассказывает о жизни и сочинениях великого французского драматурга ХVП века Жана Расина. В ходе повествования с помощью подлинных документов эпохи воссоздаются богословские диспуты, дворцовые интриги, литературные битвы, домашние заботы. Действующими лицами этого рассказа становятся Людовик XIV и его вельможи, поэты и актрисы, философы и королевские фаворитки, монахини и отравительницы современники, предшественники и потомки. Все они помогают разгадывать тайну расиновской судьбы и расиновского театра и тем самым добавляют пищи для размышлений об одной из центральных проблем в культуре: взаимоотношениях религии, морали и искусства. Автор книги переводчик и публицист Юлия Александровна Гинзбург (1941 2010), известная читателю по переводам «Калигулы» Камю и «Мыслей» Паскаля, «Принцессы Клевской» г-жи де Лафайет и «Дамы с камелиями» А.