Учебник белорусского языка - [13]
и т. д. Следует иметь в виду, что в заимствованиях может быть и [о] (ё), если в языке, из которого заимствовано слово, в нем был [о] или близкий к нему звук плён (пло-ды), маёнтак — поместье, усадьба — из польского, где был [о]; шафёр — из французского, где был звук, близкий к [о].
Нет перехода [е] в [о] (ё) в глагольных формах прошедшего времени женского и среднего рода, например: бел. везла, несла, памерла, збегла, задзерла и рус. везла, несла, умерла, сбежала, задрала. Естественно предположить, что место ударения в белорусских формах изменилось позже, чем завершился переход [е] в [о] (ё). С поздним изменением места ударения связаны и различия белорусских и русских форм мужского рода прошедшего времени: бел. памёр, запёр, задзёр и т. д. и рус. умер, запер, задрал и т. д. Различия сохраняются также в форме третьего лица единственного числа глаголов первого спряжения, сравн.: бел. бярэ, грабе, нясе и рус. берёт, гребет, несёт. Усеченная форма (бярэ, грабе, нясе) образовалась из более древней бярэць, грабець, нясець, которая сейчас характерна для северо-восточных диалектов.
В ряде белорусских слов [о] (ё) на месте [е] появилось перед мягкими согласными, следовательно, не в результате исторического перехода [е] в [о], а по иным причинам. Наиболее частыми из таких слов являются ёсць (есть) — третье лицо единственного числа глагола быць, маёй, тваёй, сваёй, усёй (всей), ёй и ёю — дательно-предложный и творительный падежи личного местоимения женского рода яна, сёлета (в этом году), сёння (сегодня).
По аналогии с формой именительного падежа у существительных сохраняется переход перед мягкими согласными: бяроза — бярозе, клён — на клёне, мёд — у мёдзе и т. д.
На звуковой облик многих слов белорусской литературной речи существенное влияние оказало также развитие прежних кратких гласных [ъ], [ь] в [ы] в безударном слоге по соседству с [р], [л]. В результате в современном белорусском языке имеем: кілбаса (шире употребляется каўбаса), крывавы (кроў), блыха, яблыня, блішчэць (блестеть), тырчаць (торчать), пырхаць (порхать), грымець (гром), крышыць (крошить), міргаць (моргать) и т. д.
Из других явлений, связанных с историей, необходимо упомянуть следующие чередования гласных:
[е] — [а]: лезці —лазіць, мець (иметь) — маю (имею), сесці — пасадка, легчы (лечь) — лажыць;
[о] — [у]: прасохнуць — прасушыць;
[у] — [ы]: дух — дыханне, слухаць — слых, будзь — быццам (будто);
[а] — [і н] (ын), [ім] (ым): аджаць — аджынаць, аджаць — аджымаць, разняць — разнімаць, мяць — размінаць. При этом типе чередования гласные [і], [ы] в ряде форм могут исчезать, чередуясь с нулем звука: аджынаць — адажну, размінаць — разамну. В таком случае между приставкой на согласный и корнем появляется вставной гласный [а];
[і (ы)] — [ій (ый)] — [ов (оў)]: крыць — крый — пакровы.
СЛОВА И ВЫРАЖЕНИЯ
Імя — имя.
Прозвішча — фамилия.
Імя па бацьку — отчество.
Дзявочае прозвішча — девичья фамилия.
Год нараджэння — год рождения.
Месца нараджэння — место рождения.
Нацыянальнасць — национальность.
Грамадзянства — гражданство.
Сацыяльнае паходжанне — социальное происхождение.
Адносіны да вайсковай службы — отношение к воинской обязанности: ваеннаабавязаны — военнообязанный.
Атэстат — аттестат.
Дыплом — диплом.
Грамадзянскі стан — гражданское состояние.
Сямейнае становішча — семейное положение.
Муж, жанаты — муж, женатый.
Жонка, замужняя — жена, замужняя.
Ажаніцца (з кі м?) — о мужчине, вступить в брак: ажаніцца з Аленаю.
Выйсці замуж (за каго?) — выйти замуж, стать чьей-либо женою.
Удавец — вдовец, мужчина, не женившийся после смерти жены; саламяны ўдавец — мужчина, не живущий с женой.
Удава, удавіца — вдова, женщина, не вышедшая замуж после смерти мужа, саламяная ўдава — женщина, не живущая с мужем.
Халасцяк, халасты — неженатый мужчина.
Разведзены, разведзеная — разведенный, разведенная, официально прервавшие брачные отношения.
Адрас (дамашні, службовы) — адрес (домашний, служебный), зваротны адрас — обратный адрес, пісаць на адрас — писать по адресу, у адрас, па адрасу — сделать замечание, высказаться в чей-нибудь адрес: заўвага ў адрас дакладчыка, рэзка выказацца па адрасу прыезджага.
Як ваша прозвішча, імя, імя па бацьку? — Как ваша фамилия, имя, отчество?
Як цябе завуць (зваць)? — Как тебя зовут (звать)?
Колькі вам год? — Сколько вам лет?
Мне ўжо (споўнілася) трыццаць. — Мне уже (исполнилось) тридцать.
Калі ты нарадзіўся? — Когда ты родился?
Я нарадзіўся (нарадзілася) дванаццатага снежня 1961 года. — Я родился (родилась) двенадцатого декабря 1961 года.
Якая ў вас пасада? — Какая у вас должность?
Я працую старшым навуковым супрацоўнікам. — Я работаю старшим научным сотрудником. Сравните: Я старэйшы супрацоўні к у інстытуце. — Я самый старый сотрудник в институте.
Ты працуеш у выканкоме? — Ты работаешь в исполкоме?
Так, я нават член прафкома. — Да, я даже член профкома.
Неправильно: выканкам, аграпрам, потому что при аканье под ударением восстанавливается этимологическое о, как, например, и в вогнепаклоннік (огнепоклонник).
ТЕКСТ
Виктор Топоров (1946–2013) был одним из самых выдающихся критиков и переводчиков своего времени. В настоящем издании собраны его статьи, посвященные литературе Западной Европы и США. Готфрид Бенн, Уистен Хью Оден, Роберт Фрост, Генри Миллер, Грэм Грин, Макс Фриш, Сильвия Платт, Том Вулф и многие, многие другие – эту книгу можно рассматривать как историю западной литературы XX века. Историю, в которой глубина взгляда и широта эрудиции органично сочетаются с неподражаемым остроумием автора.
Так как же рождаются слова? И как создать такое слово, которое бы обрело свою собственную и, возможно, очень долгую жизнь, чтобы оставить свой след в истории нашего языка? На этот вопрос читатель найдёт ответ, если отправится в настоящее исследовательское путешествие по бескрайнему морю русских слов, которое наглядно покажет, как наши предки разными способами сложения старых слов и их образов создавали новые слова русского языка, древнее и богаче которого нет на земле.
Набоков ставит себе задачу отображения того, что по природе своей не может быть адекватно отражено, «выразить тайны иррационального в рациональных словах». Сам стиль его, необыкновенно подвижный и синтаксически сложный, кажется лишь способом приблизиться к этому неизведанному миру, найти ему словесное соответствие. «Не это, не это, а что-то за этим. Определение всегда есть предел, а я домогаюсь далей, я ищу за рогатками (слов, чувств, мира) бесконечность, где сходится все, все». «Я-то убежден, что нас ждут необыкновенные сюрпризы.
Содержание этой книги напоминает игру с огнём. По крайней мере, с обывательской точки зрения это, скорее всего, будет выглядеть так, потому что многое из того, о чём вы узнаете, прилично выделяется на фоне принятого и самого простого языкового подхода к разделению на «правильное» и «неправильное». Эта книга не для борцов за чистоту языка и тем более не для граммар-наци. Потому что и те, и другие так или иначе подвержены вспышкам языкового высокомерия. Я убеждена, что любовь к языку кроется не в искреннем желании бороться с ошибками.
Литературная деятельность Владимира Набокова продолжалась свыше полувека на трех языках и двух континентах. В книге исследователя и переводчика Набокова Андрея Бабикова на основе обширного архивного материала рассматриваются все основные составляющие многообразного литературного багажа писателя в их неразрывной связи: поэзия, театр и кинематограф, русская и английская проза, мемуары, автоперевод, лекции, критические статьи и рецензии, эпистолярий. Значительное внимание в «Прочтении Набокова» уделено таким малоизученным сторонам набоковской творческой биографии как его эмигрантское и американское окружение, участие в литературных объединениях, подготовка рукописей к печати и вопросы текстологии, поздние стилистические новшества, начальные редакции и последующие трансформации замыслов «Камеры обскура», «Дара» и «Лолиты».
Наталья Громова – прозаик, историк литературы 1920-х – 1950-х гг. Автор документальных книг “Узел. Поэты. Дружбы. Разрывы”, “Распад. Судьба советского критика в 40-е – 50-е”, “Ключ. Последняя Москва”, “Ольга Берггольц: Смерти не было и нет” и др. В книге “Именной указатель” собраны и захватывающие архивные расследования, и личные воспоминания, и записи разговоров. Наталья Громова выясняет, кто же такая чекистка в очерке Марины Цветаевой “Дом у старого Пимена” и где находился дом Добровых, в котором до ареста жил Даниил Андреев; рассказывает о драматурге Александре Володине, о таинственном итальянском журналисте Малапарте и его знакомстве с Михаилом Булгаковым; вспоминает, как в “Советской энциклопедии” создавался уникальный словарь русских писателей XIX – начала XX века, “не разрешенных циркулярно, но и не запрещенных вполне”.