Учебник белорусского языка - [15]

Шрифт
Интервал

из древнерус. Ръша и т. д. Яркую специфическую черту многочисленных слов белорусского языка составляют приставные звуки, возникшие значительно позже, в период формировапия белорусского языка. Аналогичный процесс проходил и в украинском языке.

Приставные согласные [в], [й], [г] появляются в начале слова или после приставок перед ударными гласными, а в некоторых случаях сохраняются и перед безударными: востры — острый, навобмацак — наощупь, вугал — угол, вучаніца — ученица, гэты — этот, іней (читается [йіней]) — иней и т. д.

Приставной согласный [в] возникает перед ударным [о], при сдвиге ударения он обычно исчезает: возера — азёры, вопратка (одежда) — апратка (одежда), восень — асенні, вогнік (простудная сыпь на лице) — агонь. Исключений, когда перед ударным [о] приставной согласный не возникает, немного. Это сравнительно недавно возникшие новообразования типа одум (раздумье), оканне, наогул (вообще) и большинство заимствований: ордэн, осмій, оргія, однако: воцат (уксус), вохра (охра) и т. д. В ряде случаев этот приставной сохраняется и перед [а], восходящим к [о]: навокал (вокруг) — наваколле (окрестность), вока — вачэй. В иных случаях допустимы варианты с приставным и без него: вокны — акно и вакно, востры — астрыць и вастрыць и т. д.

Приставной [в] возникает также перед ударным и неударным [у], если это неударное [у] не является приставочным или не развилось из [в], сравн.: вугал, павук, навучэнец, вуголле (угли), павуцінне, вушэй, но узнікненне ([у] — приставка), участак ([у] ранее был приставной), унук ([у] развился из [в]). Перед [у], таким образом, приставной [в] не исчезает со сменой места ударения. Обычно приставного согласного не бывает только в заимствованных словах: універсітэт, унікальны, урна, однако вустрыца, вунія (чаще всё же употребляется унія).

Приставной согласный [и] возникает в начале слова перед ударным гласным [і]: іней [йіней], іскра [йіскра], іхні [йіхні]. Если предшествующее слово или приставка заканчивается на твердый согласный, [й] обычно исчезает, а вместо [і] произносится [ы], хотя возможно и его сохранение: пад інеем [падынейем] и [пад йінеем], ад іскры [адыскры] и [ад йіскры] и т. д. Перед ударным и неударным [і] в середине слова [й] чаще не является приставным, потому что относится к корню, а последующий [і] принадлежит суффиксу или окончанию: героі [геройі], краіна [крайіна] — страна. Вставной [й] возникает в заимствованных словах перед [а], [о], [е] после гласных [і], [ы]: стацыянар [стацыйанар], алімпіяда [алімпійада], радыё [радыйо], біёлаг [бійолаг], піянер [пійанер] и т. д., но сальфеджыо, адажыо, Токіо, дыэтан и некоторые другие.

Приставной [и] развился и у местоимений З-го лица ён, яна, яно, яны, очевидно под влиянием форм косвенных падежей. Он не возникает перед неударным [і], особенно если этот [і] сам является приставным: інтарэс, ігольчаты, інстытут, ільняны (льняной), ірдзець (рдеть), істужка (лента).

Появление приставного [г] в литературном языке очень ограничено, хотя в юго-западных диалектах он употребляется довольно широко; там произносят гавёс (овес), гуліца (улица), гаўца (овца) и т. д. В литературном языке [г] представлен в слове гэты (этот) и производных от него, а также в собственном имени Ганна (Анна). Под влиянием юго-западных диалектов в литературную речь проникают также варианты с этим приставным: востры и гостры, араць и гараць (пахать), арапні к и гарапнік и т. д.

Приставными гласными могут быть [і] и [а]. Они возникают перед сочетаниями согласных, в которых первыми являются [р], [л], [м], [ў], а за ними следуют шумные согласные или [в]: ірваць, ірдзець, ілгаць, імгла, аржаны, аўторак и т. д. Возникли эти сочетания после падения рсдуцированных, о которых говорилось ранее. Поэтому очевидно, что возникновение приставных гласных относится к эпохе после падения редуцированных.

В ряде случаев качество приставного гласного не имеет значения, в результате чего возникают фонетические дублеты с [і] и [а]: аржаны и іржаны, імшара и амшара. Однако очевидна тенденция возникновения дублетов с [а] в тех случаях, если следующим гласным в слове является также [а] (кроме приведенных примеров, можно сослаться еще на аржанішча, аржаніца, амшанік).

В редких случаях приставиой гласный возник и перед некоторыми другими сочетаниями согласных: істужка, ігруша.

В связной речи приставные гласные возникают только тогда, когда предшествующее слово оканчивается на согласный звук: пёк аржаны хлеб, выгляд ільва. Если предшествующее слово оканчивается на гласный, то приставные исчезают: пякла ржаны хлеб, гляджу на льва. Исчезают они и после приставок на гласный: імгла — замглёны, імчацца — памчацца.

Обращает на себя внимаиие небольшая группа слов, которая имеет варианты с начальным гласным и без него, типа агарод и гарод, агурок и гурок, іграць и граць. Вероятно, эти варианты появились под влиянием аналогии с приставными гласными, но прямого отношения к ним не имеют.

В формах прошедшего времени глагола ісці (ішоў, ішла, ішлі) гласный [і] в начале слов возник в результате аналогии с формами настоящего времени


Рекомендуем почитать
Век диаспоры. Траектории зарубежной русской литературы (1920–2020). Сборник статей

Что такое литература русской диаспоры, какой уникальный опыт запечатлен в текстах писателей разных волн эмиграции, и правомерно ли вообще говорить о диаспоре в век интернет-коммуникации? Авторы работ, собранных в этой книге, предлагают взгляд на диаспору как на особую культурную среду, конкурирующую с метрополией. Писатели русского рассеяния сознательно или неосознанно бросают вызов литературному канону и ключевым нарративам культуры XX века, обращаясь к маргинальным или табуированным в русской традиции темам.


О западной литературе

Виктор Топоров (1946–2013) был одним из самых выдающихся критиков и переводчиков своего времени. В настоящем издании собраны его статьи, посвященные литературе Западной Европы и США. Готфрид Бенн, Уистен Хью Оден, Роберт Фрост, Генри Миллер, Грэм Грин, Макс Фриш, Сильвия Платт, Том Вулф и многие, многие другие – эту книгу можно рассматривать как историю западной литературы XX века. Историю, в которой глубина взгляда и широта эрудиции органично сочетаются с неподражаемым остроумием автора.


Путь и шествие в историю словообразования Русского языка

Так как же рождаются слова? И как создать такое слово, которое бы обрело свою собственную и, возможно, очень долгую жизнь, чтобы оставить свой след в истории нашего языка? На этот вопрос читатель найдёт ответ, если отправится в настоящее исследовательское путешествие по бескрайнему морю русских слов, которое наглядно покажет, как наши предки разными способами сложения старых слов и их образов создавали новые слова русского языка, древнее и богаче которого нет на земле.


Набоков, писатель, манифест

Набоков ставит себе задачу отображения того, что по природе своей не может быть адекватно отражено, «выразить тайны иррационального в рациональных словах». Сам стиль его, необыкновенно подвижный и синтаксически сложный, кажется лишь способом приблизиться к этому неизведанному миру, найти ему словесное соответствие. «Не это, не это, а что-то за этим. Определение всегда есть предел, а я домогаюсь далей, я ищу за рогатками (слов, чувств, мира) бесконечность, где сходится все, все». «Я-то убежден, что нас ждут необыкновенные сюрпризы.


Большая книга о любимом русском

Содержание этой книги напоминает игру с огнём. По крайней мере, с обывательской точки зрения это, скорее всего, будет выглядеть так, потому что многое из того, о чём вы узнаете, прилично выделяется на фоне принятого и самого простого языкового подхода к разделению на «правильное» и «неправильное». Эта книга не для борцов за чистоту языка и тем более не для граммар-наци. Потому что и те, и другие так или иначе подвержены вспышкам языкового высокомерия. Я убеждена, что любовь к языку кроется не в искреннем желании бороться с ошибками.


Именной указатель

Наталья Громова – прозаик, историк литературы 1920-х – 1950-х гг. Автор документальных книг “Узел. Поэты. Дружбы. Разрывы”, “Распад. Судьба советского критика в 40-е – 50-е”, “Ключ. Последняя Москва”, “Ольга Берггольц: Смерти не было и нет” и др. В книге “Именной указатель” собраны и захватывающие архивные расследования, и личные воспоминания, и записи разговоров. Наталья Громова выясняет, кто же такая чекистка в очерке Марины Цветаевой “Дом у старого Пимена” и где находился дом Добровых, в котором до ареста жил Даниил Андреев; рассказывает о драматурге Александре Володине, о таинственном итальянском журналисте Малапарте и его знакомстве с Михаилом Булгаковым; вспоминает, как в “Советской энциклопедии” создавался уникальный словарь русских писателей XIX – начала XX века, “не разрешенных циркулярно, но и не запрещенных вполне”.