Учебка - [68]

– Ага, вытащат! – жалобным голосом воскликнул Катков. – За что вытащат? За голову? У меня шея не титановая!

– Во всяком случае, – подавила вспышку раздражения Илона, – копать им придется меньше. До подмышек, к примеру. А там за них возьмутся – и вытащат. Попробовать-то ведь можете?

По правде говоря, Забияка и сама не верила, что в ее идее имеется практический смысл. Но цель ее предложения была несколько иной, скорее, психологической – девушка хотела чем-то занять пострадавших сталкеров, отвлечь их от трагических мыслей. Особенно она в этом смысле переживала, конечно, за Деда. «Ведь если случится паника, кто знает, к чему это приведет? Может, и сердце не выдержать. Какой бы ни был «авиационный инженер» бестолочью, а все равно жалко. Да может, и не бестолочь он вовсе, – подумала вдруг Забияка. – Это я на него обозлилась тогда, вот и до сих пор отойти не могу. А так-то он… ну, суматошный чуток, болтливый, однако же вышел, вот, не побоялся свою вину признать, извинился, хотя ведь люди Голована вполне и шлепнуть его могли со злости-то». И она решила изменить свое отношение к Деду. Хотя бы попытаться. Тем более раз уж стала командиром и над ним тоже.

– Ты не переживай, Николай Николаевич, – сказала она, стараясь придать голосу больше дружелюбности, – мы обязательно вас выручим, своих никогда в беде не бросим.

– А я свой? – негромко произнес Дед.

– Конечно, а как же! – излишне эмоционально, наверное, воскликнула Забияка, потому что Катков усмехнулся:

– Да уж…

– А что не так? – теперь уже совершенно искренне вскипела Илона. – Я когда-либо показывала обратное? Кого я бросила? Мои личные приязни-неприязни совершенно к делу не относятся. Меня командиром выбрали, а потому я не имею права на такие отношения. И я глотку перегрызу тому, кто моих людей обидеть вздумает! И все отдам, все силы свои, а коли потребуется, то и жизнь, чтобы своих спасти. Быть может, громко звучит, бравадой отдает, но так оно и есть.

Она замолчала, переводя дух и досадуя, что не сдержалась. Но подумала, что, с другой стороны, все сказала верно. И это вскоре подтвердилось.

– Ты это… прости… – буркнул Дед. – Я верю, что не бросишь. Просто… как бы вот… нервирует такое положение сильно. Но я вытерплю. Теперь уж точно вытерплю. Теперь дышать легче, так что…

– А положение и впрямь нервирует, – усмехнулся Гор. – Даже меня, хоть я к разным передрягам привык. Но хуже нет, когда от тебя лично ничего не зависит, когда пальцем не шевельнуть. Если бы вы с нами не остались – нервы могли бы и не выдержать.

– У меня-то уж точно! – хохотнул Дед, и Забияка насчет него почти успокоилась: смеется – значит, точно вытерпит.

– Я вот никак понять не могу, – сказал вдруг Игумен. – Аномалии здешние – на кой они такие? Не убивают, но, вот, как эта, к примеру, может и до смерти ведь довести, если никто не поможет. И помочь не так-то просто – нужно еще догадаться как.

– Мне кажется, – подумав, сказала Илона, – что все это часть тренировки. Только аномалии уже точно не для «урфинов», а для сталкеров. – Проверяют их силу духа, стойкость. Да и просто силу тоже. Сообразительность, опять же.

– Зачем? – спросил Игумен.

– Наверное, самых лучших и здесь тоже отбирают, чтобы из них солдат делать, – негромко сказала девушка.

– Тогда выходит, нужно не показывать силу и сообразительность, чтобы не отобрали, «урфинов» из нас не сделали.

– Но тогда из ловушки не выбраться.

– Может, и выбраться, – сказал вдруг Дед. – Я вот попал же в аномалию, когда меня «вознесло». Ну и что? Додумались, как меня спасти, но пока все делали – аномалия уже убралась. Может, и эта уберется. Если подождать… Но лучше не надо проверять, я устал уже так стоять, у меня затекло все.

– А ведь вполне возможно, что и уберется аномалия… – задумчиво проговорила Забияка. – Поскольку живую силу им тратить просто так тоже невыгодно. То бишь проверить-то смекалку и силу проверят, но ежели у самих пострадавших спастись не получится – тогда и убирают помеху.

– Не сходится, – откликнулся Гор. – Если эту аномалию даже и уберут, нам без посторонней помощи все равно не выбраться. Ну, я еще, может, как-то и расшатаюсь, как ты говоришь, но у Деда не выйдет. Да и у меня вряд ли – устану, а сил набраться неоткуда.

– И еще неувязка, – сказал Игумен. – Зачем им наша сообразительность и сила духа, если головы они все равно оттяпывают?

Ответов на это у Забияки не было.

А довольно скоро вернулись и отправленные за инструментами сталкеры. Они принесли две двуручные пилы, два топора и две лопаты. Как оказалось, комплекты инструментов были парные. Плюх с Аникеем и Голован с Бликом принялись пилить деревья, Игумен и Злыдень взялись за топоры. Забияка возмутилась было и попыталась встать в пару с Егором вместо Тавказакова, напирая на тот факт, что у него нет пальца, но Аникей не уступил, сказав, что ручку пилы он держит правой ладонью и отсутствие левого мизинца ему совсем не мешает. Приказывать же уступить ей место Илона посчитала некорректным, а потому, надувшись, отошла в сторону.

Из сталкеров никто, конечно, раньше на лесоповале не работал, потому сначала дела у них шли не очень споро. А первое спиленное дерево и вовсе чуть не уронили на своего обиженного командира – Забияка едва успела отпрыгнуть. Но потом ничего, разработались. И деревянная дорожка к Деду стала расти. Вскоре можно было начинать копать. Тут уж Илона решила никому не уступать одну из двух лопат. Схватила ее, подошла по торчащим из земли коротким пенькам к голове сталкера и опустила рядом с ней штык лопаты на землю. И тут же, ойкнув, выпустила из рук черенок, поскольку не ожидала, что неведомая сила аномалии резко и сильно дернет лопату вниз. Хорошо, что лопата оказалась длиннее полутора метров, хотя и ненамного, – из земли торчало сантиметров двадцать круглой деревяшки рукояти. Забияке стало невероятно стыдно за свою оплошность. Она оглянулась; разумеется, все пялились на нее. Правда, никто не смеялся. Впрочем, смешного было мало – осталась всего одна лопата. Девушка присела, взялась за торчащий кончик черенка, но, как ни пыталась, не смогла его даже шевельнуть. К ней подошел Егор со второй лопатой в руках.