Участковый – Васька Генерал - [53]

Да, что я вам рассказываю, вы об этом не хуже меня знаете. Первое время денег на все хватало, и на поездки за границу, и на рестораны, и на строительство загородного дома, и на ежемесячные платежи бандитам.

Знаете, есть такое понятие в политэкономии, рентой называется. Вид регулируемого дохода не требующий от его собственника предпринимательской деятельности. Так вот, я сначала как директор универмага, а потом еще какое-то время как его собственник получала ренту с дефицита товаров.

Народ двери сносил брал все подряд и в любых количествах. Затем наступило равновесие между спросом и предложением, а затем предложение превысило спрос. И вот тут мое месторасположение у черта на куличках сыграло со мной жестокую шутку. Мой доход едва покрывал обязательные платежи. Концы с концами сводились, но накопить подкожный жирок не удавалось. А потом неподалеку выросли всякие икеа, рамсторы и я стала фактически банкротом.

Между тем крыша и не думала снижать размер моих отчислений. Пришлось влезть в долги. Роману две недели назад дали понять, что наши трудности их не касаются, и каждый выплывает сам. Он им сказал, что в таком случае поменяет крышу на более вменяемую.

– Ну! Ну! – сказали ему в ответ.

– И кто теперь у вас крыша? – сгорая от любопытства, спросила Зоинька Мясоедова.

– Зоя! – одернула ее Эдит. – это конфиденциальный вопрос. Знать его нам с тобой ни с какого боку не полагается. Полина и так нам слишком много рассказала.

А Полина продолжала рассказ.

– Доказать я ничего не могу и пальцем ни на кого показать не могу. След кровавый в машине, это я нарисовала. Милиция приезжала, вы сами видели. Так, что Эдит, если у наших детей что-то общее, – заявила Полина, – нам придется теперь держаться вместе.

Намного умнее Зоиньки оказалась Кизякова Полина. Не стала она напрямую спрашивать о подмене детей. Заявила, что придется держаться вместе, поскольку у них есть нечто общее.

– Да, да! Общее у нас есть! – сказала Эдит.

Разговор казалось зашел в тупик. Тогда академическая гостья в девичестве Печкина решила последовать примеру хозяйки дома и раскрыть душу.

– У нас ведь с Костей семейная жизнь, тоже не сахар, – сказала Зоинька Мясоедова. – Мы ведь Печкины. Папа вон каким известным ученым был еще в советское время. А Костю в семью когда брали, то родители думали, что он из одного чувства благодарности будет меня на руках носить. Одно время он так и делал, а потом как-то заявил, что мы ему на шею сели. А разве это так? Мама иногда его на рынок посылала, папа машину просил помыть. У нас ведь еще тогда был Мерседес. Папа в нем души не чаял. Три раза в году на нем ездил. На юг, покрасоваться на нем перед местными миллионерами. Любил он посещать только такие рестораны, с веранды которых машина видна была.

Друг у него был в Москве, тоже академик, так папа к нему на день рождения только на Мерседесе ездил. Ревновал просто, если у того вдруг появлялась что-то лучшее, чем у моего папы. У друга четырехкомнатная квартира, у нас должна быть пятикомнатная. У того чешский спальный гарнитур, у нас должен быть румынский. У того была любовница брюнетка, у него должна быть блондинка. Представляешь Полина, папа совершенно случайно наткнулся у Кости на фотографии Эдит и выдал ее за свою любовницу.

Его дружок академик, был точно также помешан на соперничестве, и не смог ничего лучше придумать, как жениться на свой брюнетке. Теперь у того молодая жена, а у папы старая, моя мама. Чем мог ответить мой папа? Он не знал даже, где ты Эдит живешь.

И вот в один прекрасный день, он заявляет своему приятелю, что если тот женился сам, то папа поступает более разумно, он сбрасывает с барского плеча красотку, своему зятю. Когда Костя к тебе ушел Элит, он так заявил.

Мол, он с зятем договорился, и тот перед моей мамой взял все грехи тестя на себя. Ну, его дружок в тот же вечер эту историю как хохму рассказал своей жене, а та естественно моей маме. Можете представить, в каком виде мой Костик предстал перед моей мамой? Она и до этого его не особенно уважала, а после того как он вернулся домой от тебя Элит, его вообще затретировала.

Папа у нас смог приватизировать институт. Бабки теперь такие на аренде зашибает. А мама Костика моего держит в черном теле, и видеть не хочет ни в каком виде. И папа, между прочим тоже видеть его не хочет. Вдруг мой Костик узнает, что он не Дон Жуан, а всего лишь папина затычка. Представляете, как это оскорбительно для него будет.

Ты знаешь Эдит, что я все время гордилась моим Костиком. Сколько у меня знакомых, сколько друзей, сочувствуют мне, но как только я им твою фотографию покажу, Костику начинают завидовать. А когда узнали, что он вернулся! – его так зауважали. Один раз слышу за спиной, про моего Костика: вот, собака, говорят. И дочку академика оторвал, и в наглую, в открытую с любовницей живет. А об этих Печкиных, как хочет ноги вытирает. Хочет там ночует, хочет здесь, и никто ему не указ. Представляете, какого было моей маме такие разговоры выслушивать. А я гордилась моим Костиком.

Ты Эдит не обижайся. Я согласна, как женщина ты уникальна. Таких форм, как у тебя ни у кого нет. Ты так подняла престиж моего мужа. А то после нашей свадьбы, нехорошие разговоры ходили, тряпкой его называли. А когда к тебе ушел, и вернулся, как ножом отрезало. Мы с ним один раз даже обсуждали такую проблему, как совместное с тобой проживание.