Убийство в Рабеншлюхт - [21]

— Я был у старухи Герты, пускал ей кровь, совсем старая плоха стала. Но ничего, Бог даст, пару годиков протянет еще на ногах. Вы спросите-спросите у нее. Она вам скажет.

— Хорошо, я верю вам, — ответил священник. — Я просто хочу увидеть картину происходящего в целом. Кто где был, что делал. Откуда узнал об убийстве. Кстати, кто вам сказал, что Феликс убит?

— Да я вышел от фрау Герты и увидел, что все бегут к кутузке. Ну я и подошел посмотреть, что там такого случилось.

— А когда вы в последний раз видели Феликса живым? — поинтересовался Иеремия. — Вы давно с ним разговаривали?

— Да зачем мне вообще с ним было говорить? — насупился доктор. — Все мужчины как мужчины. А этот — франт и прощелыга. Терпеть таких не могу!

Феликс и впрямь славился тем, что одевался щеголевато и броско. Даже в городе редко можно было встретить человека, который столь сильно пренебрегал бы обычаями и традициями добропорядочного, степенного и целеустремленного буржуазного века. На фоне мужчин в пуританских, наглухо застегнутых, серых и черных сюртуках Феликс выглядел как попугай среди ворон — ни одного черного перышка — любил он все яркое, цветастое, броское, необычное. Даже кошелек — вышитый бисером мешок с монетами — он носил не как все нормальные люди, в кармане, а под старину — притороченным крученым золотистым шнуром к поясу. Кстати, что-то не видно этого кошелька.

— А карманы Феликса вы проверили? — спросил священник. — У него не было денег? Помните, он носил прикрепленный к поясу мешочек?

— Уж не хотите ли вы сказать, что я украл деньги Феликса? — весь напыжился и даже оскорбленно покраснел доктор. — Вот спросите у них, — он махнул рукой на сидящих на облучке телеги мужиков. — Мы вместе подошли к трупу.

— Да нет, что вы, Филипп, я ничего такого не думаю. Просто хотелось узнать, что у Феликса нашлось в карманах и не пропали ли его деньги?

— Сейчас посмотрим, — сказал доктор и полез обшаривать карманы Феликса.

«Осматривал ли он вообще труп? — засомневался отец Иеремия. — И, боюсь, не таким ли же образом он исследовал тело убитого лесника?»

Карманов на сюртуке оказалось только два и в них ветер гулял, а панталоны были столь неприлично облегающими, что даже если бы на них и оказались карманы — вряд ли бы в них можно было что спрятать. Ткань была столь тонкой и обтягивающей чресла, что при расстегнутом сюртуке это выглядело крайне неприлично. Отец Иеремия отвел взгляд в сторону.

— Филипп, а вы хорошо помните: вы точно подошли вместе с теми… чужаками? — понизив голос, священник кивнул в сторону мужиков. — Они не могли взять кошелек?

— Точно вместе. — уверенно произнес доктор. — Они при мне кровь затирали, а затем перетаскивали труп. Я всё видел.

— И кошелька на поясе не было? Вы точно помните?

— Хоть на Библии поклянусь! — воскликнул врач и поднял руку, будто собирался давать присягу в суде.

— Не надо-не надо. Давайте подумаем вместе. Феликс водился с чужаками, что у Анны в лесу живут — об этом все знают. Что у них было с Феликсом общего?

— Чего не знаю, того не знаю, — ответил доктор. — Вы у них сами и спросите.

— А сами вы — что думаете? Могли они желать смерти Феликсу? Или кто другой?

— Желать мог, кто угодно, — сказал врач. — Феликс был не из тех, кого любят окружающие.

Это была правда. Феликса не любили. Очень не любили, но настолько, чтобы убить…

— Мог и ублюдок, почему вы думаете, что не он? Мог бродяга. Лесничиха могла. Чужаки. Мало ли, кому он что насолил…

— Да, мы знаем об этом деле пока что очень мало, — согласился священник. — В этой мозаике есть лишние детали, но гораздо больше недостающих. Я должен найти все нужные фрагменты и отсеять лишнее. А скажите, Филипп, вы в курсе, зачем уехал в город Генрих?

— Я вообще не знал, что он уехал. Еще удивился, почему кузнеца нет у кутузки. А здесь уж мне Рудольф сказал, чтоб забирал Феликса, не ждал хозяина — незнамо когда будет. Повезло хоть, что мужики подвернулись — мимо ехали, а то бы пришлось в деревню за телегой идти.

— А какие у Генриха дела в городе — не знаете?

— Вроде, щенка хотел у русского графа купить. Хвастался, что порода редкая. Сторожевая, но и на медведя пойти сгодится. Зачем ему только собака? Ума не приложу. Кто вообще рискнет к кузнецу полезть? С его-то кулаками он любого так приложит…

— Полезли же, — заметил священник. — А что за граф? Не Ерёмин? — отец Иеремия вспомнил вдруг, что и Себастьян упоминал русского господина.

— Да, Ерёмин. Кажется, его имя Сергей. Он купил два года назад особняк в центре города и поселился там. В России у него какие-то сложности с проживанием, политика, понимаете ли…

— Даже не знаю, с какого конца подходить к этому делу, — удрученно пожаловался отец Иеремия доктору. — Что здесь важно, а что нет. А еще надо как-то известить родителей Феликса. Скажите, Филипп, насколько, действительно, больна фрау Шульц? Не сразит ли ее известие о гибели сына?

— Этого я предугадать не могу, не провидец, — внезапно ухмыльнулся доктор. — А болезнь… Сейчас я вам в точности запишу диагноз. — он достал из кармана пачку небольших листочков, карандаш, и мелким, неровным, корявым почерком вывел: Simulatio Vulgaris.