Убийство в поместье Леттеров - [8]

Джулия постепенно перешла на шепот. Но в глазах ее горел вызов. «Давай же, подними перчатку, — казалось, кричали они, — защищай ее! Скажи, что это восхитительно, когда об тебя вытирает ноги Лоис! Признайся, как самому тебе это нравилось два года назад!»

Но Энтони ничего не ответил. Он лишь позволил себе саркастически усмехнуться, давая понять, что Джулия снова выставила себя дурочкой. А ведь ей давно пора бы уняться! Мысль эта так ясно читалась в его глазах, что щеки девушки предательски вспыхнули. Заметив это, Энтони произнес успокаивающе:

— Хорошо, насчет Минни я с тобой согласен: она в другом месте не приживется. Но Элли-то могла бы найти себе другое место под солнцем — или я не прав?

— Она не может — из-за Ронни. Наверное, не стоило им жениться, не имея ни гроша в кармане. Но они так любили друг друга! К тому же перед войной все с этим так торопились — ну, и они тоже поторопились. Ронни проходил стажировку у старшего агента по недвижимости в конторе полковника Фортескью. Ему почти пообещали, что, если агент — мистер Банкер — выйдет на пенсию, он займет его место. А потом Ронни потерял ногу. Полковник Фортескью держится весьма тактично. Он согласен еще подождать и подержать место для Ронни. Он сам взял на себя часть дел, но ему это дается нелегко. Старик Банкер перед самой капитуляцией умер, а Ронни, что самое досадное, все еще не может приступить к работе. У него до сих пор сильные боли, и сейчас делать ему протез еще нельзя. Он лежит в больнице в Крэмптоне, и Элли ездит к нему два-три раза в неделю. Это и держит ее в Рейле. Но теперь, когда ей приходится столько делать по дому, а после этого еще накручивать по двадцать километров на велосипеде, она совсем обессилела. Просто превратилась в тень!..

В комнате воцарился мир. Перепалка утихла. Джулия рассказывала, а Энтони слушал, словно они по-прежнему были членами одной семьи, словно никогда не ложилась между ними тень Лоис. Той Лоис, которая собиралась разодрать эту семью на части…

— Я понимаю, Элли всегда была такой мягкой.

— Ну, не всем же быть железными леди. Мне, кстати, почему-то всегда казалось, что мужчины таких не любят.

— Совершенно верно. Но ведь некоторые из них умеют превосходно маскироваться.

В ее глазах, устремленных на Энтони, сверкнула презрительная насмешка:

— Ну да! Я помню, ты мне как-то сказал, что мне ни за что не выйти замуж, если я не приобрету бархатные перчатки, чтобы никто не догадался, какая у меня железная рука. Ну вот, я и не вышла.

— Да ведь тебе это и не нужно, — возразил Энтони с обезоруживающей улыбкой. — Я ведь заранее знаю, что ты можешь сказать на тему брака: что ты ненавидишь и презираешь всех лиц мужеского пола и у тебя даже в мыслях нет выходить замуж. Но поверь мне, самой кровожадной из мужененавистниц всегда доставляет удовольствие думать, что она могла бы выбрать любого из этих жалких созданий, которых предпочитает ненавидеть. Скажем, для тебя в старости было бы большим утешением вспоминать, скольким из нас ты отказала. Ты ведь будешь нам отказывать?

— А ты как думал!

— Право, не знаю. А было бы интересно узнать. Из чисто академического интереса. Ну, вот что ты бы ответила, если бы я сейчас тебе сказал: «Дорогая, я тебя страстно люблю»?

Джулия всегда считала себя и храброй, и честной. Сейчас, в критический момент, храбрость не оставила ее, однако честность подвела. С радостным изумлением она услышала свой собственный смех и беззаботный голос, произнесший:

— Ты это узнаешь, когда действительно меня страстно полюбишь.

— Вопрос снимается, — проговорил Энтони странным тоном. — Давай лучше вернемся к Элли. Хоть какие-то деньги у Ронни Стрита все же, наверное, имеются?

Джулия глубоко вздохнула, словно после быстрого бега.

— У них на двоих около трехсот фунтов, и они зубами держатся за эти деньги. Они им понадобятся, чтобы обставить дом, если Ронни все-таки получит место у Фортескью. Дом есть, по он абсолютно пустой.

— Сколько еще времени нужно Стриту, чтобы встать на ноги?

— Они и сами не знают. Собственно, поэтому мне и нужно туда поехать. Строго между нами: Элли надеется, что Ронни выпишут из госпиталя, если ему будет где жить. По ее словам, об этом намекнула ей старшая сестра. В больнице считают, что присутствие жены может ускорить выздоровление Ронни. Вопрос в том, получится ли это устроить.

— Джимми против?

— Дело не в Джимми, а в Лоис. Джимми согласился бы без всяких возражений, но если она скажет «нет», то так оно и будет. Ты, конечно, думаешь, что я к ней несправедлива, но я просто стараюсь быть честной. Для нас с Элли Джимми всегда был родным братом. И он относился к нам как к сестрам. А Леттер-Энд — столько же наш дом, как и его. Но с точки зрения Лоис — мы не в счет. Мы Джимми вообще не родня. В ее представлении мачеха Джимми вышла замуж за некоего человека по фамилии Вейн, а после того как тот погиб в автокатастрофе, заявилась обратно в Леттер-Энд и взвалила на плечи добросердечного Джимми заботу о себе и своих детях. По мнению Лоис, Джимми проявил постыдную слабохарактерность. Она считает, что хотя бы после смерти мамы он должен был выставить нас за дверь, чтобы мы научились сами зарабатывать себе на жизнь. Что он не должен был притворяться, будто любит нас и считает за сестер. Я стараюсь быть честной, понимаешь.