Убийство в переулке Морталити - [25]

– О, да, я слышал, как она об этом говорила. Слова! Слова! Слова. Почему бы ей тогда не признать?

– Признать что? – спросил Фрэнк.

– Правду.

– Она ее не знает.

– Она может не знать всего, но она знает половину, а Васс знает другую половину. Если бы эти двое только сложили свои половины, мы могли бы арестовать этого таинственного убийцу.

– Но почему они не говорят? – возразил Фрэнк.

– Потому что они защищают кого-то.

– Кого?

Торри посмотрел прямо на молодого человека.

– Скажем, донну Инес.

– Вы сумасшедший!

– Ба! Я всего лишь теоретик, – холодно возразил Торри. – Послушайте. Насколько я могу судить по собранным нами несовершенным и разрозненным уликам, есть выбор из двух мотивов для объяснения этого преступления. Один из них – то, что Грент был убит ради этих десяти тысяч фунтов.

– Но вы не можете доказать, что у него были деньги. Васс говорит…

– Я знаю, что говорит Васс – деньги остались в сейфе после того, как Грент ушел, – сказал Торри. – Это, похоже, устраняет мотив ограбления. Тем не менее, я хочу, чтобы вы помнили, что, когда вы встретили Грента, у него было при себе кое-что, что, как ему казалось, вы могли бы забрать у него. При нашем первом разговоре я предположил, что это мог быть драгоценный камень. Теперь я знаю, что если он и нес что-нибудь на свидание с Джулией Браун, то это были украденные деньги.

– Чушь! – возразил Фрэнк. – Я снова говорю, что вы не можете доказать, как эти деньги попали в руки Грента.

– Васс мог вынуть их из сейфа и отдать своему хозяину на следующий день.

– Торри, – серьезно сказал Фрэнк, – когда Васс покинул банк в пятницу вечером, деньги были в сейфе.

– Вы уверены в этом?

– Да. Лейборн сказал мне, что видел их там перед тем, как покинуть офис. Васс покинул банк вместе с Лейборном. На следующий день он был болен.

– Кто был болен – Васс или Лейборн?

– Первый. Разве вы не помните, что Лейборн нам так тогда сказал?

– Ах да, – воскликнул Торри, вспомнив разговор с банкиром. – И я подумал, что это ненужная информация. Лейборн сказал, что Васс отсутствовал в банке с субботы до того дня, когда мы пришли, то есть до вторника.

– Тогда, – серьезно сказал Фрэнк, – вы видите, насколько несправедливы ваши подозрения. Васс не мог отдать Гренту деньги, поскольку он – Грент – был убит в воскресенье ночью.

– Это опровергает теорию ограбления. Тем не менее, – воскликнул Торри, ударив себя по колену открытой ладонью, – я все равно полагаю, что в ту ночь у Грента были деньги. И давайте перейдем ко второму мотиву – ревности.

– Ревность! – презрительно повторил Фрэнк. – Вы, конечно, не верите, что донна Инес ревновала к Джулии Браун?

– Нет, но она могла бы ревновать к Лидии Харгон.

– Насколько я понимаю, Грент не имел ничего общего с гувернанткой.

– Так вам может показаться, – многозначительно сказал Торри. – Тем не менее, судя по кольцу, мисс Харгон посетила покои Грента в день его убийства.

– Это не доказывает, что между ними была любовь.

– Это доказывает, что было общение и понимание, – резко возразил Торри.

– Ну, – сказал Фрэнк, утомленный дискуссией, – мы всего лишь плетем веревки из песка этими разговорами. А как насчет Блейка? Могу я рассказать ему об этом случае и сказать, что вы позволите ему помочь?

– Да, – быстро ответил Торри. – Он может помочь нам, раскрыв тайные дела Лидии Харгон.

– Он никогда этого не сделает, – холодно возразил Фрэнк. – Блейк – джентльмен и помолвлен с мисс Харгон.

– Я не говорю, что он намеренно поможет нам таким образом, но, мой дорогой сэр, ваш друг болтун и не умеет хранить секреты. Он скажет то, что не должен говорить, а потом пожалеет, что сказал. Расскажите ему все, заручитесь его услугами и, – многозначительно добавил Торри, – позвольте ему просто говорить.

– Это выглядит довольно непорядочным занятием, – неохотно сказал Фрэнк.

– Все хорошо в любви, на войне и в сыскной работе, сэр. У вас слишком чувствительная совесть.

– Боюсь, что это так, – мрачно ответил Фрэнк. – Однако я обещал помочь вам и сдержу свое обещание.

В тот вечер, когда Торри отправился на охоту за людьми и не нуждался в помощи Фрэнка, молодой человек, как обычно, сел за свою работу. Но, несмотря на решение писать, он не мог этого сделать, потому что прекрасное лицо Марии постоянно стояло перед его глазами, а ее глубокий, богатый голос звучал в его ушах. Ее образ неизгладимо запечатлелся в его сознании, и, несмотря на все усилия, он не мог избавиться от этого очаровательного фантома. Вместо того чтобы писать реалистичную прозу, он чувствовал себя более склонным сочинять любовные стихи, потому что он вошел в царство любви, соблазненный женской красотой, и терпеливо переносил муки, которые там причиняли новичкам. Женское лицо, женский голос, женское отсутствие – из этих частей были составлены его мучения.

Фрэнк понял, что писать, находясь в таком состоянии духа, невозможно, поэтому он в отчаянии бросил перо и отправился дальше в своем ночном поиске приключений. Но дух приключений его не трогал, и вместо того, чтобы наблюдать за жизнью вокруг, он обратил взор внутрь, чтобы созерцать любимый образ Марии Сандовал. Разочарованный, встревоженный и терзаемый тысячами сомнений, Фрэнк повернул домой, где лег спать и изо всех сил постарался заснуть. Удалось это только к утру, и Фрэнк крепко проспал до десяти часов. Пока он сидел за завтраком, усталый и потерявший аппетит, объявили о прибытии Родерика Блейка, который вошел свежий, как роза, чтобы поприветствовать своего друга.