Убийство в Центре магии - [5]

— Да подожди ты, Домино, гнать волну. Виринее ни к чему в наши проблемы влезать. У неё своя работа, у нас своя, — вмешался густой баритон.

— А ты, Воронок, не суетись зря. Я знаю, почему ты её защищаешь. Может, ты тут был с самого начала и недосмотрел?

— А если бы даже и был, нечего базар по пустякам затевать. Ну убили мужика, ну похоронят. Нам-то что за дело?! — разозлился Воронок.

— Домино, пожалуй, прав, — вмешался третий хриплый, словно надтреснутый голос, — если менты раньше нас найдут убийцу, то доходы наши от Центра резко снизятся: кто же пойдет к магам, которые не только себя защитить не могут, но и узнать с помощью колдовства, кто убийца, и покарать его не в состоянии?

При этих словах Ильин вспомнил совет дежурного капитана и подумал: «А Лидов оказался прав: нераскрытое убийство создает для Центра магии и его „крыши“ серьезные проблемы».

— Слушай, а ты, Виринея, действительно не можешь определить, кто здесь наследил? — вновь пробасил Домино, ободренный поддержкой.

— Может, и могу, — огрызнулась, уже не скрывая раздражения, женщина, — только мне надо остаться одной и сосредоточиться.

— Ладно, намек понят, — примирительно сказал тот, кого называли Домино, — ты не обижайся. Нам лишние заботы ни к чему. Сейчас главное — не допустить огласки этого факта, а то распишет эту историю какой-нибудь бульварный листок, и все: никто больше к нам не пойдет. Потребуется несколько месяцев, чтобы об этом забыли и все наладилось. Ты уж не обижайся, лучше подумай, что можно сделать. А мы, со своей стороны, примем меры. Ну, бывай.

За дверью шумно задвигали стульями, и Кондратов поспешил громко и требовательно постучать.

На какое-то мгновение шум в комнате стих, а затем раздался звучный приятный голос Виринеи: «Пожалуйста, заходите!»

Кондратов открыл дверь, шагнул за порог и остановился. В комнате, заставленной всевозможными культовыми предметами, находилось четыре человека, и пройти дальше не представлялось возможным. Ильин же так и остался стоять за спиной Кондратова, слушая происходящий между ним и Виринеей разговор.

— Я майор Кондратов из МУРа, а это со мной оперативник из местного отделения милиции, — представился Кондратов с явным апломбом.

«Ишь ты, я, оказывается, не сам по себе, а с ним. Да ещё и фамилии моей не назвал. Хорош гусь, любит все-таки Володька пофанфаронить», — с незлобивой усмешкой подумал про себя Ильин.

— Ну и что?! — с вызовом бросил Домино, не скрывавший своего отношения к ментам. Двое других промолчали, но смотрели на оперативников с явной враждебностью.

— Я представился, а вы кто такие и что делаете в такую рань здесь, в самом, что ни на есть, Центре магии? По какой причине переполох в благородном семействе? — с сарказмом парировал Кондратов.

— Мы что, подозреваемые? — вскинулся Домино.

— Сейчас все, имеющие отношение к Центру магии, — подозреваемые, кроме, пожалуй, меня, моего друга Ильина и убитого Коловрата, так что не обижайтесь и давайте без претензий. А уж ты, Бахарев, в первую очередь! Кому-кому, а тебе надо бы помалкивать в тряпочку.

— А если не предъявим документы, то силой нас в отделение милиции потащите? — не унимался Домино.

— Подожди, Витя, не гоношись. Товарищи свое дело делают. И за это простые налогоплательщики, такие, к примеру, как мы с тобой, им деньги платят, — поспешил вмешаться тип с таким же зычным басом, как у Домино. Он и выглядел посолиднее других, и манеры имел, можно сказать, благородные, — видно, занимался большим бизнесом и потому не мог обойтись без таких подонков, как Домино.

Все это он произнес с доброжелательной улыбкой и добавил:

— Мы, можно сказать, друзья Виринеи, и она обратилась к нам за моральной поддержкой.

— И вы поспешили приехать? — не без иронии заметил Кондратов.

Тут поднялся третий, все время молчавший мужчина лет сорока, худощавый, но мускулистый и крепкий на вид.

— Ладно, мы разговор закончили. Выразили соболезнование и можем идти. У нас ещё дела. Вы уж нас извините! — Его хрипловатый, слегка надтреснутый голос звучал уверенно и спокойно.

К удивлению Ильина, Кондратов не потребовал у них документы, а, слегка посторонившись, дал им уйти.

«Здесь что-то не так. Раз Кондратов не стал защищать честь мундира и не поставил этих „деловых“ на место, значит, у него есть на то веские основания».

— Ну что, ничего подозрительного, Маргарита Васильевна, не вспомнили? — спросил Кондратов, когда «сочувствующие» ушли.

— Еще не успела. Убитого Николая знаю всего полгода. Мне его рекомендовали в качестве охранника. Время от времени он дежурил у моих дверей. Сами видите, мужчиной он был привлекательным. Я замечала, что дамочки, жаждущие любви и сочувствия, заглядываются на него, приходя к нам на прием. Вы его уже мертвым видели, а вот у живого у него взгляд ох какой острый был, можно сказать, пронзительный. Он производил впечатление человека чрезвычайно волевого, сильного.

— А разве это не так?

— Смотря с какой стороны посмотреть. Вся его воля была направлена на женщин. Их он действительно подавлял, и то таких, которые сами этого хотели, чтобы, как в детстве, ни о чем не беспокоиться, возложив тяготы на других. Да и те обманывались: слаб был мужик. И не в физическом смысле, просто самому смелости жить самостоятельно не хватало. Он в женщинах опору искал и пасовал перед любой житейской сложностью.