Убийство в библиотеке - [15]

…Затем прошло двадцать страниц. Этих страниц в повести нет. Они вычеркнуты рукой редактора. Редактор веско разъяснил авторам, что эти двадцать страниц тормозят действие и никому, кроме самих авторов, неинтересны!

На этих двадцати страницах вкратце происходило вот что.

Первое: Ячменев так и не нашелся. Правда, его никто и не искал, — Фомин был в архиве, а Шалыто — в бане.

Второе: Антон и Алла встретились в библиотеке. Несмотря на угрозу, которая нависла над их свободой, они целовались.

Третье: о Ячменеве не было ни слуху ни духу.

Четвертое: вдова Зубарева сдавала в ремонт импортный электрический утюг.

Через двадцать вычеркнутых страниц в библиотеку вернулся из бани розовый Шалыто. В руке он держал утюг, от которого недавно избавилась вдова.

В библиотеке никого не было.

Шалыто встревожился и начал искать следователя. Иван искал долго: залез на крышу и спустился в подвал, заглядывал в кабинеты, всех расспрашивал, но никто не видел Ячменева. Затем помощник вернулся в библиотеку и безутешно заплакал, прислонявшись плечом к картине «Иван Грозный и сын его Иван». Шалыто хотел было позвонить в угрозыск и попросить поискать гражданина Ячменева Георгия Борисовича, но вовремя вспомнил, что он сам там служит.

Вдруг за картиной, в узком и пыльном пространстве между стеной и обратной стороной холста, Иван обнаружит начальника: Ячменев лежал, связанный по рукам и ногам, а изо рта шефа торчал кляп!

Горе надломило преданного помощника. Он знал, что Ячменев не такой человек, чтобы сдаться в плен живым. Совершенно ясно, что Георгия Борисовича сначала убили, а потом уже связали. Иван хотел произнести надгробную речь, но не было слушателей.

От обморока его спасла наблюдательность, которой он заслуженно славился. Он заметил, что покойник слегка шевелит левой ногой.

— Ура! — заорал Ваня, отбросил утюг в сторону и стал вынимать Георгия Борисовича из-за картины. Ячменев оказался тяжел. Шалыто, чуть не уронив его на пол, с трудом дотащил следователя до кресла, усадил и снял путы. Кляп изо рта вынул сам следователь, когда у него освободились руки.

— Что случилось? — спросил Шалыто с любопытством и сочувствием.

— Никогда не спите на работе! — скорбно сказал Ячменев, едва ворочая языком. — Вот я вздремнул над рукописью, а они подкрались ко мне и, прежде чем я от крыл глаза, связали мне руки и ноги, заткнули рот этой самой рукописью и засунули меня за картину. Разглядеть их я не сумел. Вечер. А они потушили свет.

— Но вы знаете, кто они? — затаил дыхание Иван.

— Знаю, — ответил Ячменев. Его взгляд остановился на акварели Кузьмина к роману Пушкина «Евгений Онегин». На этой акварели прежде был изображен Онегин на берегу Невы. Пейзаж остался, Онегин исчез!

Ячменев перевел затравленный взгляд на старинную гравюру Санкт-Петербурга. Там на фоне Михайловского дворца… появился Онегин, которого раньше на гравюре но было вовсе.

— Ваня! — заговорил следователь, приходя с себя. — Я даю вам сейчас важное поручение. Оно потребует от вас мобилизации всех сил. Пойдите в литературный архив, перелистайте его и установите, любил ли Онегин гулять у Михайловского дворца…

Когда Шалыто уже собрался уходить, следователь задержал его:

— Что это за утюг?

Помощник обрадовался, что следователь обратил внимание на добытую им улику:

— По дороге в баню я увидел, что вдова Зубарева сдает в ремонт электрический утюг. Обратите внимание, она делает это в день смерти мужа. Я конфисковал утюг и отнес эксперту. Пока я мылся, эксперт обнаружил на нем следы крови убитого. Вдова, наверно, из ревности, ударила мужа утюгом и убила сто.

— Идите в архив! — послал его следователь. И Шалыто ушел…

Так же, как и Фомин, он не появится больше на страницах повести. Два года проведет Иван Ефремович в стенах архива, установит, что Евгений любил гулять у Михайловского дворца, станет крупнейшим специалистом по Онегину, защитит диссертацию и поступит на работу в Академию школьных наук.

Дело об убийстве в библиотеке обойдется Ячменеву потерей двух помощников. Ячменева утешит лишь мысль о том, что эти светлые умы, работая рука об руку, двигают, вперед школьную науку.

После безвозвратного ухода Шалыто следователь в последний раз проверил логические выводы. Со стороны может показаться, что в действиях Георгия Борисовича отсутствовала какая бы то ни было логика, но это лишь на поверхностный взгляд. На самой деле им руководили безошибочное чутье, знание человеческой психологии, умение поставить себя на место как жертвы, так и убийцы. И вообще умение поставить себя на место.

Любой следователь раньше всего обратил бы внимание на то, что несколько сотрудников академии побывали в библиотеке страшной ночью. Но Ячменева это не смутило. Опыт убеждал его, что на месте преступления всегда оказываются застигнутыми врасплох невиновные, а преступники на место преступления не заходят. Им там делать нечего.

Любой следователь мог бы сделать умозаключение, что убили Зубарева дружным коллективом. Но Ячменев знал, что коллектив никогда не убивает физически.

Отказавшись от версии коллективного убийства, любой следователь мог бы заподозрить каждого сотрудника академии в отдельности.