Убийство судьи Робинсона - [9]

— Если вы в Грейстоун, захватите меня!

Как только мы сели, машина рванула с места. Капитан ослабил галстук, расстегнул воротник и снял шляпу.

— Чем вы занимались там, наверху?

— Разговаривал с Эллен Робинсон.

— Она уже знает?

— Да.

— И боится?

— Нет.

— Я вызвал еще троих — теперь охрану дома лучше усилить, хотя не думаю, чтобы Мэджи вернулся. Ему и без того есть с кем поквитаться. Говорят, эти психи никогда не прощают обид.

— Теперь, небось, сами жалеете, что так непочтительно с ним обошлись?

— Зря смеетесь, Джерри, этот дьявол ненавидит меня не меньше, чем судью. Когда мы пытались его скрутить, еще до суда, я ободрал о него все руки. Уж этого Мясника точно не забыть!

— Не берите в голову — к утру он снова будет за решеткой.

— Надеюсь! — с чувством отозвался полицейский. — Во всяком случае, не усну спокойно, пока он не вернется в Грейстоун.

— Но как же, черт возьми, ему удалось смыться?

— Вот это мы и попытаемся выяснить.

Мы очень быстро миновали город. Прин гнал, не выключая сирены. А когда машина вылетела на автостраду, он до предела выжал газ. Вскоре перед нами выросла мрачная громада лечебницы, все ее окна ярко светились. Мощные прожекторы, установленные на крышах, шарили в темноте, заливая светом окрестные поля.

Лаудербек наклонился ко мне.

— Если они таким образом ищут Мэджи, то сбрендили почище его!

— Наверняка, таковы предписания. А вообще, когда ставили эти прожекторы, явно не обошлось без подмазки.

Перед распахнутыми воротами лечебницы стояла вооруженная охрана. Все время, пока мы ехали к главному корпусу, луч прожектора бил в глаза.

Лаудербек кипел от ярости.

— Ну, дают! — скрежетал он. — Три вооруженных бездельника — чтобы охранять открытые ворота! Какого черта они не закроют решетку и не пошлют этих болванов искать Мэджи? Да еще этот придурок на крыше лепит своей штуковиной прямо в глаза! Ничего не понимаю!

— Я тоже.

— Похоже, в этой больничке врачи — такие же чокнутые, как и их пациенты! Чего удивляться, что Мэджи удрал? Ей-богу, сейчас я выложу Уилксу все, что думаю о его заведении! И черт с ним, если это будет стоить мне места!

— Скорее всего, так и выйдет, старина!

Впервые я побывал в психиатрической лечебнице Грейстоун пять лет назад, еще при жизни отца, когда еще только начинал работать в «Гэзет». Меня отправили на торжественное открытие новых корпусов. Тогда сюда съехалась вся мидлендская знать, прибыл даже губернатор штата. Многочисленные речи завершило выступление доктора Уилкса, текст которого был вручен мне потом в специальной «корочке». На обложке аршинными буквами значилось: печатать без сокращений.

Когда я принес этот «шедевр» отцу, он долго хохотал. Вот уже десять лет наша газета беспрестанно сетовала на отвратительное состояние лечебницы. У отца скопилась неплохая подборка документов, причем хватило бы публикации и одного из них, чтобы привлечь нас за клевету, не сумей мы доказать подлинности каждого факта. Отец умело использовал это оружие и начал яростную кампанию, которая завершилась строительством новых больничных корпусов. И вот теперь доктор Уилкс состряпал витиеватую статью, пытаясь приписать все заслуги себе одному.

Отец брезгливо швырнул творение Уилкса в корзину. Потом взял мой отчет о церемонии и сократил все, что касалось доктора Уилкса, до двух-трех строк.

С тех пор Грейстоун совершенно перестал интересовать нашу газету — он больше не давал повода к нападкам на политику Робинсонов.

Оказавшись в холле главного корпуса, я подумал: а не сдуть ли пыль с той, прежней истории? Муниципальные выборы — на носу, из Грейстоуна сбежал опасный преступник, и у меня были законные основания обвинить администрацию в халатности. Я просто ничего не знал о докторе Уилксе — только что на этот пост его назначил муниципалитет, то есть клан Робинсонов. Несомненно, наши противники попытаются выйти сухими из воды, свалив вину на какую-нибудь мелкую сошку, но в любом случае выступление газеты не пройдет незамеченным.

Я вдруг вспомнил, как, прощаясь, Эллен прошептала мне на ухо: «Следите за доктором Уилксом!» и как странно она повела себя на кухне и на лестнице, услышав грейстоунскую сирену. Знать бы, что скрывает Эллен!

На пороге лечебницы Лаудербек приколол к лацкану пиджака полицейский жетон.

— От этих ослов жди чего угодно! Кто-нибудь из них вполне может вообразить, что прожектора мало, да и пальнуть сдуру.

Я расхохотался. Меня ужасно забавляла эта внезапная вспышка гнева обычно спокойного и мягкого по характеру Лаудербека. Похоже, он счел побег Мясника Мэджи личным оскорблением.

Капитан спросил у одного из вооруженных охранников, слонявшихся по холлу, где кабинет Уилкса. Тот указал на закрытую дверь.

— Только он занят.

— А я, по-вашему, развлекаюсь? — прорычал Лаудербек и решительно направился к кабинету.

Он вошел без стука. Мы — следом.

Доктор Уилкс сидел за рабочим столом и беседовал с двумя не знакомыми мне мужчинами. При нашем появлении он на мгновение поднял глаза и тут же вернулся к прерванному разговору. Судя по всему, оба его собеседника были здешними врачами. Речь шла о каком-то раненом. Доктор настаивал на срочной операции. Он изъяснялся сухо и лаконично, при этом нервное подергивание тонких губ то и дело обнажало мелкие и очень белые зубы. Поскольку Эллен просила следить за Уилксом, я внимательно присматривался к нему. «Ты не просто человек, — думал я, — но и трамплин для Робинсонов в предвыборной борьбе».