Убийство Роджера Экройда - [17]

— Вы не против зайти со мной в кабинет еще раз, доктор? У меня к вам еще два-три вопроса.

Я молча согласился. Инспектор Дэвис открыл дверь, и когда мы вошли в маленькую переднюю, он закрыл ее снова.

— Не хочу, чтобы нам мешали, — сказал он мрачно. — И тем более — подслушивали. Вы что-нибудь слыхали о шантаже? Что все это значит?

— О шантаже! — воскликнул я взволнованно.

— Это выдумки Паркера? Или в этом что-то есть?

— Если Паркер слышал что-нибудь о шантаже, — сказал я медленно, — значит, он подслушивал, приложив ухо к замочной скважине.

Дэвис кивнул.

— Вполне возможно. Я навел справки относительно того, чем он был занят сегодня вечером. Сказать по правде, мне не понравилось его поведение. Он что-то знает. Когда я начал его допрашивать, он струсил и наплел что-то невразумительное о шантаже.

Я решился.

— Я рад, что вы натолкнулись на это дело, — сказал я. — Я все время стараюсь решить, стоит ли говорить об этом или нет. Фактически я уже решил рассказать вам обо всем и ждал только подходящего случая. Теперь он представился.

И я рассказал ему все, что знал, о событиях этого вечера в доме Экройда. Инспектор слушал очень внимательно, время от времени задавая вопросы.

— Самая невероятная история, какую я когда-либо слышал, — сказал он, когда я закончил. — Вы говорите, что письмо исчезло? Это плохо. Это действительно очень плохо. Оно открыло бы нам то, что мы стараемся узнать — мотивы убийства.

Я кивнул.

— Понимаю.

— Вы говорите, что Экройд намекал на подозрение, что в этом деле замешан кто-то из домашних? Кто-то из домашних — это очень растяжимое понятие.

— Не думаете ли вы, что сам Паркер может быть тем человеком, которого мы ищем? — спросил я.

— Вполне возможно. Он явно подслушивал у двери, когда вы уходили. Позже у входа в кабинет на него натолкнулась мисс Экройд. Предположим, он попытался снова, когда она ушла. Убив Экройда, он замкнул дверь изнутри, открыл окно, вылез через него наружу и вошел в дом через боковую дверь, которую он заранее оставил открытой. Ну, как?

— Против этого есть только одно возражение, — сказал я медленно. — Если Экройд дочитал письмо после моего ухода, он не стал бы сидеть и обдумывать положение в течение целого часа. Он немедленно позвал бы Паркера, обвинил его и поднял большой шум. Не забывайте, что Экройд был человеком холерического темперамента.

— У него не было времени дочитывать письмо, — сказал инспектор. — Нам ведь известно, что в половине десятого у него кто-то был. Если этот посетитель пришел сразу же после вашего ухода, а после него к Экройду вошла Флора пожелать ему спокойной ночи, он не смог бы заняться своим письмом вплоть до десяти часов.

— А телефонный вызов?

— Его сделал Паркер… вероятно, забыв о закрытой изнутри двери и открытом окне. Потом он вспомнил или впал в панику и решил все отрицать. Поверьте, это было именно так.

— Да-а, — протянул я с сомнением.

— Во всяком случае об этом телефонном вызове мы сможем все выяснить на коммутаторе. Если он был сделан отсюда, то, кроме Паркера, этого никто не мог сделать. Он в наших руках. Но никому ни слова об этом. Мы не хотим его спугнуть, пока не соберем всех улик. Я приму все меры, чтобы он не ускользнул от нас. А пока, по-видимому, займемся вашим загадочным незнакомцем.

Он встал со стула, на котором сидел верхом у письменного стола, и подошел к неподвижному телу в кресле.

— Оружие должно послужить тоже зацепкой, — заметил он. — Э, да судя по виду, это что-то уникальное, редкостное.

Он наклонился и стал внимательно рассматривать рукоятку, я услышал, как он удовлетворенно хмыкнул. Потом очень сильно сжал руками оружие пониже рукоятки и вытащил лезвие из раны. Не касаясь рукоятки, он принес его и положил в широкий фарфоровый кубок, украшавший камин.

— Да, — сказал он, кивнув на кинжал. — Настоящее произведение искусства. Таких здесь много не найдешь.

Это была действительно прекрасная вещь. Неширокое, сужающееся к концу лезвие и рукоятка из тщательно отделанных и сложно сработанных сплетений редкостных металлических сплавов. Он потрогал пальцем лезвие, пробуя его остроту, и на лице появилась оценивающая гримаса.

— Боже, какое острое! — воскликнул он. — Ребенок мог бы вонзить его в человека, как в масло. Опасная игрушка.

— Теперь мне можно произвести тщательный осмотр тела? — спросил я.

Он кивнул.

— Валяйте.

Я тщательно осмотрел труп.

— Ну и что? — спросил инспектор, когда я закончил.

— Не буду сейчас пользоваться профессиональным языком, — сказал я. — Оставим это для следственного заключения. Удар был нанесен правой рукой человека, стоящего сзади. Смерть, должно быть, наступила мгновенно. Судя по выражению лица убитого, я бы сказал, что удар был совершенно неожиданным. Он, вероятно, умер, так и не узнав, кто был его противник.

— Дворецкие умеют ходить бесшумно, как кошки, — сказал инспектор Дэвис. — В этом преступлении загадочного будет немного. Взгляните на рукоятку кинжала.

Я взглянул.

— Осмелюсь сказать, вы их не видите, но я вижу их вполне ясно. — Он понизил голос. — Отпечатки пальцев.

Он отступил на несколько шагов, чтобы лучше судить о произведенном эффекте.