Убийство после сдачи номера в печать - [11]

Но Бришо воспринимал свое заместительство с предельной серьезностью.

Явился Буасси.

Он плелся неторопливо с потрепанным портфелем под мышкой. Некоторые покосились на него с подозрением. Буасси не той породы, что являются на утренние совещания с досье и документами. Уж не Бришо ли что-нибудь замыслил? Все расселись, каждый на свое привычное место. Кресло Корентэна во главе стола осталось свободным.

Их было десять человек, остальные кто болел, кто был в отпуске, а кто просто решил начать рабочий день вне Главного управления. Корентэна не интересовало, когда и где бродят его люди, лишь бы были результаты. Все знали, что, если когда-нибудь Бришо займет его место, такой роскошной жизни у них уже не будет.

— Начнем, пожалуй, — сказал Бришо и огляделся.

— У этого парня, Пошара, есть алиби, — произнес кто-то после небольшой паузы.

— Да ничего у него нет, — ответил Шарль. Он черкнул что-то в блокноте. — Поговори с женщиной еще раз.

— Ладно, — сказал сыщик, — Но прошлый раз она клялась, что видела его. И сразу вытянула его фотографию.

— Сведи их для опознания, — проговорил еще один, до сих пор, казалось, дремавший. — Какое у него алиби? Надеюсь, она не его подруга? Дело стронулось с места.

Так происходит каждое утро. Кто-то неохотно начинает, произносит короткие, лаконичные фразы, надо же кому-то подать пример. Потом раздаются голоса остальных, они не выдерживают, потому что любопытны, потому что умнее своих коллег и потому что это их жизнь. А когда спохватятся, глядь, уже рассказывают о своих делах.

— Из него вынули восемь пуль, понимаете, восемь пуль…

— Есть один подозреваемый, сожитель жертвы. Он, конечно, отрицает…

— Они взломали дверь и вошли. И не нашлось ни одного соседа, который выглянул бы и посмотрел, что происходит. Вызови хоть один из них полицейского, этот несчастный и сегодня бы жил! А те привязали его к стулу и кололи, резали ножами, чтобы выведать, где он прячет деньги. По меньшей мере полчаса развлекались с ним таким образом.

— И он сказал?

— Нет.

На мгновение все замолчали. Буасси раскрыл портфель, вытащил из него красиво упакованный сандвич.

— С ума сойти, какие только ужасы творятся, — сказал он. И с аппетитом вонзил зубы в сандвич, усыпая крошками свою куртку.

— Я разговаривал с моим другом, — начал Шарль. Он взглянул на Альбера, давая понять, что теперь речь пойдет о Дюамеле, — Знаешь, с журналистом.

— Знаю. — Альбер заговорил первый раз. — Знаю, — повторил он. — Который пишет на внутриполитические темы.

Тысячу раз он давал себе зарок не трогать Бришо, когда тот снова надумает играть в начальство. И ни единого разу не мог сдержаться. Он любил Бришо, тот и друг хороший, и сыщик толковый. Щеголь и карьерист, бабий угодник, и все знают, что в один прекрасный день он станет префектом полиции. Если, конечно, не министром внутренних дел. Но когда он — начальник, его невозможно вынести. А ведь он не зазнайка, очень доброжелателен. Больше того, его прямо-таки распирает от готовности помочь. Он оперативен. Очень организован. Владеет методикой. И обладает несгибаемым оптимизмом.

Лелак улыбнулся. «Вот именно, — подумал он. — Из-за этого его и невозможно выносить».

— Что тут смешного? — Теперь Бришо стал самим собой. — Мой друг беседовал со своими коллегами. Они сказали, что сейчас есть только одна серьезная причина, из-за которой Дюамеля могли убить. Какой-то велосипедист во время тренировки сковырнулся, ударился головой и умер.

— Ну и что? — спросил Лелак. — Что в этом криминального? Ты знаешь, как крутят, велосипедисты? Как скорый поезд.

— Парень якобы принимал допинг. Это ничего не значит. Сколько бы раз ни умирали велосипедисты, всегда подбрасывают идейку о чрезмерной дозе. Но если на сей раз это правда и Дюамель хотел влезть в это дело, то, возможно, его и убрали.

— Почему же я об этом не читал, черт побери? — спросил Буасси. Он вынул из портфеля термос и налил себе в пластмассовый стаканчик дымящийся кофе. — Я каждый день прочитываю спортивную газету.

— Об этом не писали. Парень не был знаменитостью, просто состоял в каком-то клубе. Поэтому многие и не верят, что он принял допинг. Зачем это делать какому-то безвестному начинающему, да еще на тренировке?

— Может, хотел попробовать, чего можно добиться с допингом? — заметил кто-то.

Все внимательно слушали. В конце концов, речь шла о велосипедном спорте. Национальный вид. Пресса на него просто набросится. Как это получается, что у Лелака — всегда такие громкие дела?

Бришо пожал плечами.

— Откуда мне знать? Говорят, вроде бы нет смысла тут копать глубже. Но, возможно, у Дюамеля были лучшие источники информации. Случай расследовала жандармерия. Я уже звонил им по телефону, чтобы они переслали нам материалы.

— Спасибо, — вынужден был выдавить из себя Альбер. Вот этого он не выносил в Бришо. — Мы закончили?

— Закончили, — с удивлением ответил Бришо. — Ты куда-нибудь торопишься?

— Да. Пить кофе. Мне жена с собой кофе не дала.

Он вышел, Буасси поспешил вслед за ним. Он не любил ни кофе, ни красиво завернутые сандвичи своей подруги. Он любил те завтраки, которые со знанием дела заказывал Лелак и широким жестом их оплачивал. Шарль догнал их у лифта.