— Как его фамилия? Дюамель? В жизни о таком не слыхал!
Буасси вздохнул.
— Ну, как не слыхал! Он журналист, его все знают.
— А я не знаю, — враждебно произнес Альбер Лелак.
— Да быть этого не может, — настаивал Буасси, словно учитель математики, не желающий примириться с тупостью своего ученика. — Он пишет для спортивного отдела «Пари суар». Знаешь, такие разоблачительные статьи. О том, что стоит за кулисами скандала в теннисе, почему подал в отставку тренер сборной команды. Читал?
— Нет, — сказал Альбер. — Я не читаю «Пари суар» и вообще не читаю спортивные разделы газет.
— Дело твое, как тебе угодно.
Буасси легко было обидеть. Он переключил скорость и легонько нажал на педаль тормоза, чтобы зажегся стоп-сигнал. Впереди выстроилась целая вереница машин, где-то далеко у светофора застряли автомобили, идущие с улицы Сен-Пласид, и перекрыли дорогу. Моросил мелкий холодный дождь, в каплях воды преломлялся свет загоравшихся перед ними стоп-сигналов. Вспыхивали гигантские красные круги, и «дворники» размазывали их по стеклу.
— Не знаю, какого дьявола я должен туда ехать, — проворчал Альбер, плотнее запахивая пальто и поеживаясь от холода, проникающего снаружи потому что Буасси опустил стекло. — Там нужен дактилоскопист. Есть дело и у фотографа — он должен сфотографировать труп. О'кей! С врачом тоже все ясно: а вдруг жертва еще жива? Не знаю только, какого дьявола туда еду я?
«Вот назло не отвечу, — думал Буасси. — Теперь-то он разговорился. А раньше, когда мне хотелось поговорить, сидел набычившись».
— Знаю, знаю, и не перебивай! — Альбер поднял голос, словно Буасси с ним спорил. — Скажешь, я должен ехать потому, что расследую убийства, а там убили человека. Так говорит шеф, говорит то же самое Бришо, ну да что с них взять, с твердолобых.
«Да ничего я не скажу», — хотел было вставить Буасси, но Альбер опередил его.
— Да, и мне это известно. Я обязан побывать на месте преступления, сделать выводы из положения мертвого тела, установить, что убийца вошел в дверь, а не влез через окно в квартиру на седьмом этаже. Я, разумеется, тоже читал руководство, изданное для начинающих и тупых сыщиков. Так вот учти, что меня место преступления не интересует. И труп не интересует. С тех пор как стал полицейским, я повидал трупов больше, чем ворон. Ясно тебе? Предвосхищаю твой следующий вопрос. Хочешь узнать, как же я выясню иначе, кто преступник. Ладно, скажу. А вот как: буду себе посиживать в теплой комнате на всем готовеньком да изучать и анализировать материалы следствия — отпечатки пальцев, фотографии, протоколы допросов, признания. Вот так-то!
«Да он совсем спятил, — думал Буасси. — В голову ударил успех недавнего расследования. Но ведь даже в прошлый раз, когда он арестовал женщину, которая убила старуху, только везение спасло его от дикого скандала. Он тогда с легкостью сделал вывод, что эта женщина, была единственной, кто входил в квартиру через главный вход, и значит, она и есть убийца. А того не заметил, что увидел даже он, Буасси: в квартиру можно попасть и с черного хода.
Потому-то сыщику и нужно как следует оглядеться на месте преступления. Другое дело, что та женщина в конце концов призналась: да, мол, она пырнула ножом старуху из-за каких-то жалких нескольких тысяч франков. Ладно, Альбер, конечно, ловко разоблачил того убийцу — изобретателя шахматного компьютера, хотя сам не может отличить ладью от ферзя, а в компьютерах вовсе не разбирается. Но никто и предположить не мог, что слава так ударит ему в голову».
— Да, я знаю, что ты хочешь сказать, — задумчиво продолжал Альбер.
— Черта лысого ты знаешь! — в сердцах рявкнул Буасси. Ладони у него вспотели, колени дрожали. Лелак взвинтил его своими рассуждениями и отвлек внимание, из-за чего он неправильно сменил полосу, и автобус чуть не врезался в бок их машины. Нечего сказать, в хорошенькую историю влип бы Буасси! Над ним бы все управление потешалось! Буасси был сыщиком и признанным виртуозом руля. Всю свою жизнь он бредил машинами, и, кроме автомобилей, его мало что интересовало. Разве что матчи — футбольные, хоккейные, легкоатлетические, теннисные. Это да! Конечно, если не ему самому приходилось потеть на поле или площадке.
И еще женщины. Костистый, длиннорукий, большеносый, с ладонями-лопатами, своими успехами у дам он был обязан тому, что походил на Ива Монтана, и подобное счастливое сходство питало его уверенность в себе. Убедила его в этом одна продавщица кондитерской, которую он в свое время сравнивал с Брижит Бардо. Тогда и сама Б. Б., и продавщица были на добрых несколько лет моложе и импозантнее, чем теперь. Что касается Буасси, то, напротив, прошедшие годы пошли ему на пользу. Он был убежден, что крупные, глубокие морщины делают его лицо более выразительным, характерным. Бог знает, как он этого добивался, но свою убежденность ему удавалось передавать женщинам. И он наслаждался холостяцкой жизнью. Вечно вокруг него крутились две-три толстушки средних лет, которые непременно старались оставить в квартире Буасси свои пожитки и чтобы их было больше, чем вещей «тех ничтожных бабенок», что бывали там до них. По документам Буасси числился сыщиком, в действительности был шофером. Все остальные предоставляли ему право водить машину и вразумлять оплеухами чересчур заносчивых подозреваемых. А он обычно предоставлял им право вести следствие. Он мог здорово ударить.
