Убийство по алфавиту - [59]

— Ваша теория нелепа! — сказал Франклин Сислей. Пуаро покачал головой:

— Нет, мистер Сислей. Вы были в безопасности до тех пор, пока не попали под подозрение. Стоило вас заподозрить, и сразу всплыли улики.

— Улики?

— Да. В шкафу в Кумсайде я нашел ту палку, которой вы воспользовались в Эндовере и Сирстоне, обычную палку с массивной ручкой. Но в ней оказалось углубление, утяжеленное свинцом. Два свидетеля опознали вашу фотографию среди пяти-шести других — эти люди видели, как вы выходили из кино, когда должны были находиться на скачках в Донкастере. Вчера в Бексхилле вас опознала Милли Хигли и девушка из “Красного бегуна”, куда вы водили Бетти Барнард в тот роковой вечер. И наконец, что хуже всего, вы позабыли об одной элементарной предосторожности. Вы оставили отпечатки пальцев на пишущей машинке Систа, а ведь будь вы невиновны, эта машинка никак не могла попасть к вам в руки.

Минуту Сислей сидел молча, потом он произнес:

— Rouge, impair, manque![89] Ваша взяла, мосье Пуаро! Но попробовать все-таки стоило!

Молниеносным движением он вытащил из кармана маленький пистолет и поднес его к виску.

Я вскрикнул и невольно напрягся, ожидая выстрела. Но вместо выстрела раздался только щелчок курка. Сислей в изумлении взглянул на пистолет и выругался.

— Не вышло, мистер Сислей, — сказал Пуаро. — Вы, наверное, заметили, что у меня сегодня новый слуга — мой друг, опытный карманник. Он вытащил пистолет у вас из кармана, разрядил его и вернул на место, так что вы ничего не заметили.

— Ты, чертова иностранная мартышка! — побагровев от ярости, проревел Сислей.

— Да-да, я понимаю ваши чувства. Вам, мистер Сислей, не суждено умереть легкой смертью. Вы ведь сами говорили мистеру Систу, что дважды тонули и чудом спаслись. Это, знаете ли, означает, что кончите вы иначе…

— Ты…

Сислей потерял дар речи. Лицо его побелело, он угрожающе сжал кулаки.

Из соседней комнаты вышли два детектива, присланные Скотленд-Ярдом. Одним из них был Кроум. Он подошел к Сислею и произнес освященную временем формулу:

— “Предупреждаю, что все вами сказанное может быть использовано против вас”.

— Он сказал более чем достаточно, — заметил Пуаро и, обращаясь к Сислею, добавил: — Вас переполняет чувство национального превосходства, но сам я считаю ваше убийство не английским.., уж слишком оно бесчестное.., неспортивное…

Глава 35 Финал

Должен с сожалением признать, что, когда за Франклином Сислеем закрылась дверь, я истерически захохотал.

Пуаро не без удивления посмотрел на меня.

— Я смеюсь потому, что вы назвали его преступление неспортивным, — проговорил я, задыхаясь.

— Но так оно и есть. Его преступление чудовищно — не потому даже, что он убил брата, а потому, что он обрек несчастного Систа на то, чтобы быть погребенным заживо. “Поймаем лисицу, посадим в темницу, не пустим на волю ее!” Какой же это спорт… Меган Барнард глубоко вздохнула:

— Не могу этому поверить.., не могу. Неужто это правда?

— Да, мадемуазель. Кошмар кончился.

Меган посмотрела на Пуаро, и лицо ее оживилось.

Пуаро обернулся к Фрейзеру:

— Все это время мадемуазель Меган опасалась, что это вы совершили второе убийство.

Дональд Фрейзер размеренно ответил:

— Я сам опасался этого одно время.

— Из-за вашего сна? — Пуаро пододвинулся поближе к молодому человеку и доверительно прошептал:

— Ваш сон объясняется самым естественным образом. Дело в том, что образ одной из сестер постепенно блекнет в вашей памяти — его место заняла другая сестра. Мадемуазель Меган заняла место своей сестры в вашем сердце, но, поскольку вам невыносима мысль о том, что вы неверны памяти погибшей, вы пытаетесь задушить в себе это чувство! Вот и объяснение вашего сна.

Фрейзер взглянул на Меган.

— Не бойтесь забыть, — ласково сказал Пуаро. — Бетти заслуживает забвения. В мадемуазель Меган вы обретете сокровище — un coeur magnifique[90]!

Глаза Дональда Фрейзера зажглись.

— Вы правы.

Все мы столпились вокруг Пуаро, беседуя с ним, расспрашивая его то о том, то о сем.

— А что это были за вопросы, Пуаро? Те, которые вы задавали каждому? В них был какой-то смысл?

— Некоторые из них были simplement une blaque[91]. Но я узнал то, что хотел: Франклин Сислей находился в Лондоне, когда было отправлено первое письмо. А еще я хотел посмотреть на выражение его лица, когда задал вопрос мадемуазель Торе. Сислей был пойман врасплох. Я заметил в его глазах ненависть и злобу.

— Но моих чувств вы не пощадили, — заметила Тора Грей.

— Однако и вы не дали мне правдивого ответа, мадемуазель, — сухо произнес Пуаро. — А теперь — новое разочарование. Франклин Сислей не унаследует капитал брата.

Мисс Грей гордо вскинула голову:

— Я должна оставаться здесь и подвергаться оскорблениям?

— Конечно нет, — ответил Пуаро и вежливо открыл перед нею дверь.

— Венец всего — отпечатки пальцев, Пуаро, — задумчиво произнес я. — Стоило вам упомянуть отпечатки, и Сислей сломался.

— Да, отпечатки очень полезная вещь, друг мой, — кивнул Пуаро и добавил: — Я упомянул их для вашего удовольствия.

— Как, Пуаро! — воскликнул я. — Так это не правда?

— Ложь чистейшей воды, mon ami, — ответил Эркюль Пуаро.

Не могу не упомянуть о визите, который через несколько дней нанес нам Элекзандер Бонапарт Сист. Пожав Пуаро руку и осыпав его бессвязными и неловкими выражениями признательности, мистер Сист собрался с мыслями и произнес: