Убийство — мой бизнес - [12]

— Слушаю, — сказал он и постепенно черты его грубоватого лица стали еще резче. — Не сейчас, — ответил он в трубку, затем пожал плечами и положил ее на рычаг. — Он повесил трубку раньше, чем я успел остановить его, — спокойно сказал он Кармеле. — Это Ланс. Он поднимается сюда.

Кармела вскочила с криком неподдельного ужаса.

Шейн быстро подошел к ней, положил руки ей на плечи, развернул лицом к открытой двери в ванную и легонько толкнул туда со словами:

— Иди туда и закройся. Тебе не повредит подслушать, что будет говорить о себе Ланс, и глянуть на него в замочную скважину.

Одеревеневшими ногами Кармела добралась до ванной и закрыла за собой дверь. Шейн подождал, когда щелкнет язычок, и не торопясь пошел открывать дверь. Он услышал, как на этаже остановился лифт и выпустил пассажира. Это был Ланс Бейлис.

Глава 6

Бейлис был такой же высокий, как Шейн, если бы держался прямо, но это за ним не водилось. Плечи его устало обвисали, он все время сутулился. Двигался он какой-то неуверенной шаркающей походкой; по обеим сторонам шеи выступали жилы. На нем был серый потасканный костюм, нестираная белая рубашка и бабочка. За десять лет он явно раздался и выглядел упитанным, но глаза смотрели с едва скрытой настороженностью, и весь он словно готов был съежиться при малейшей агрессии с чьей-то стороны.

Шейн протянул руку и радушно приветствовал:

— Ланс Бейлис!

Несколько помешкав, Бейлис протянул Шейну руку, однако так и не поднял голову и не взглянул в глаза детектива.

— Привет, Шейн. Не думал, что когда-нибудь встречусь с тобой, — пробормотал он.

Шейн отнял руку и отступил в глубь номера, дав Лансу возможность войти.

— Входи и выпьем.

Шейн поморщился, увидев, как Ланс Бейлис вошел в комнату: это более чем красноречиво поведало ему о том, что претерпел он за последние десять лет. Ланс вошел крадущейся походкой, бросая подозрительные взгляды на дверь, под кровать, на открытый стенной шкаф, на закрытую дверь в ванную. Он прошел до середины комнаты и оглянулся через плечо, когда Шейн затворил дверь в номер.

— Пожалуй, я бы выпил, — проговорил он.

Шейн прошел мимо него, взял стакан, из которого пила Кармела, и поставил на тумбочку рядом со своим, затем разлил остатки коньяка.

Когда он повернулся и протянул один стакан Лансу, тот бросил:

— Надеюсь, я не помешал.

— Ерунда, — добродушно буркнул Шейн.

— Я видел два стакана, — извиняющимся тоном заметил Ланс. — Ты не женат?

— Нет. А ты?

Ланс Бейлис покачал головой. Рука его чуть заметно задрожала, когда он взял свой стакан.

— За старые добрые времена, — сардонически выговорил он.

Шейн опустился в кресло, в котором сидела Кармела. Махнув рукой на другое кресло, он спросил:

— Что ты поделывал все эти годы?

— Ничего особенного. Шлялся по свету.

— Писал стихи?

— Куда там. — Ланс поставил стакан на колено и смотрел на него с таким видом, будто он вот-вот исчезнет.

— Слишком много времени занимала пропаганда третьего рейха? — намеренно жестко бросил Шейн.

Ланс облизнул губы. Он не поднял головы.

— Так ты и об этом знаешь?

— Мне говорила Кармела Таун.

При упоминании ее имени Ланс вздрогнул.

— Это был грязный бизнес, — спокойно ответил он. — Для меня ничего святого в те годы не было, я во всем разочаровался и стал циником. Война все расставила по своим местам. — Он наконец посмотрел в глаза Шейну. — Можешь мне поверить, — с силой выдавил он. — У меня глаза открылись, когда Гитлер вошел в Польшу.

— А после этого?

— В основном бегал от гестапо. Потом добрался до Мексики и написал там книгу пол другим именем.

— Что за книгу?

— «Диктаторы, которых я знал».

Шейн посмотрел на него с интересом:

— Но это книга военного корреспондента Дугласа Гершона.

— Она была подписана его именем, — сухо подтвердил Ланс. — Я знал, что так она будет лучше продаваться.

— Она вызвала противоречивые толки. Многие считали, что она профашистская.

— Это совершенно не так, — запротестовал Ланс. — Так считали, потому что в ней диктаторы представлены как человеческие существа. Они просто люди и потому тем более достойны осуждения. В Германии, черт возьми, эта книга была запрещена, как и в других оккупированных странах.

Его серо-голубые глаза гневно сверкнули, но тут же погасли.

— Что могло быть пропагандистской хитростью, чтобы ее больше читали, — бросил Шейн.

Ланс вздохнул и допил коньяк. Поставив свой стакан на тумбочку, он заметил:

— Я, конечно, не могу это доказать, но я в черных списках гестапо за то, что написал эту книгу. Пришлось спешно бежать из Мексики. Ты знаешь, что случилось с Дугласом Гершоном?

— Какой-то несчастный случай в Нью-Йорке, так, что ли?

— Это назвали несчастным случаем. Гершон был убит. Я узнал, что гестапо напало на его след.

Шейн только пожал плечами и по-дружески спросил:

— А что ты делаешь в Эль-Пасо, Ланс?

— Собираю материалы для новой книги о деятельности гестапо в нашей стране. — В голосе Ланса почувствовалось воодушевление, и он посмотрел в глаза Шейна. — Там будет немало секретной информации о наших собственных фашистах, сознательно или бессознательно сотрудничающих с нацистами.

— Это опасно?

— Последние годы я уже сжился с опасностью, — неторопливо проговорил Ланс, — так что на меня это уже не действует.