Убийство Хозяина: Как финансовые паразиты и долговое рабство разрушают мировую экономику - [8]
Несколько моих друзей с Уолл-стрит помогли мне «спастись» из академических кругов и попасть в мир «фабрик мысли» — в аналитический центр Германа Канна, Гудзоновский институт. Министерство обороны предоставило этому институту большой контракт для меня, чтобы они смогли понять, как Соединённые Штаты получили эти бесплатные финансовые преимущества. Я также начал вести информационный бюллетень о состоянии рынка для брокерского дома в Монреале, поскольку Уолл-стрит, похоже, больше интересовался моим анализом денежных потоков, чем левые круги. В 1979 году я написал книгу «Глобальный разрыв: новый международный экономический порядок», предсказывая, как одностороннее доминирование США ведёт к геополитическому расколу по финансовым направлениям, подобно тому, как в международных главах настоящей книги описываются деформации, разрушающие сегодняшнюю мировую экономику.
Позже, в том же десятилетии, я стал советником Учебного и научно-исследовательского института Организации Объединённых Наций (UNITAR). Там я вновь стремился предупредить, что страны третьего мира не смогут погасить свои внешние долги. Большая часть кредитов была взята этими странами на субсидирование торговой зависимости, а не на реструктуризацию экономики, благодаря чему можно было выплачивать долги. Программы жёсткой экономии МВФ — так называемой «структурной перестройки», подобные тем, которые в настоящее время навязываются еврозоне, усугубляют ситуацию с задолженностью за счёт повышения процентных ставок и налогов на рабочую силу, сокращения пенсий и расходов на социальное обеспечение, а также продаж монополистам, ищущим ренты, государственной инфраструктуры (особенно банковской, прав на воду и полезные ископаемые, связь и транспорт). Такая «перестройка» возвращает в бизнес классовую войну (борьбу) в международном масштабе.
Высшей точкой проекта UNITAR оказалась встреча в Мексике в 1980 году, организованная её бывшим президентом Луисом Эчеверриа. Разразилось целое сражение из-за моего настойчивого утверждения, что должникам из стран третьего мира скоро придётся объявить дефолт. Хотя банкиры Уолл-стрит обычно видят «письмена на стене», их лоббисты настаивают на том, что все долги могут быть выплачены, с целью обвинить страны-должники в том, что они «не затягивают пояса». Банки заинтересованы в том, чтобы отрицать очевидные проблемы с выплатой «капитальных трансфертов» в твёрдой валюте.
Мой опыт работы с подобными «мусорными» экономиками, спонсируемыми банками, которые заражают государственные учреждения, вдохновил меня на написание книги по истории решений долговых проблем разными обществами на протяжении веков. Мне потребовалось около года, чтобы наметить историю долговых кризисов ещё в классических Греции и Риме, а также изучить библейскую основу юбилейного года. Но затем я начал раскапывать предысторию долговой практики, восходящую к Шумеру в третьем тысячелетии до нашей эры. Материалы были рассыпаны по разным источникам, поскольку никакой истории этого ближневосточного генезиса, сформировавшего западную экономическую цивилизацию, ещё не было написано.
До 1984 года мне удалось восстановить, как впервые возник долг под проценты — в храмах и дворцах, а не при товарообмене частных лиц. Большая часть долгов приходилась на эти крупные государственные учреждения или на их сборщиков долгов, поэтому правителям удавалось так часто списывать долги. Они аннулировали долги самим себе, чтобы предотвратить крах своих экономик. Я показал свои выводы некоторым своим коллегам из научных кругов, и в результате меня пригласили стать научным сотрудником по экономической истории Вавилона в Гарвардском музее Пибоди (отдел антропологии и археологии).
Тем временем я продолжал консультировать финансовых клиентов. В 1999 году компания «Скаддер, Стивенс энд Кларк» наняла меня, чтобы помочь создать первый в мире фонд суверенных облигаций. Мне сказали, что, поскольку я известен как «Доктор Страшный суд», когда речь идёт о долгах третьего мира, если его управляющие директора смогут убедить меня в том, что эти страны будут продолжать выплачивать свои долги по крайней мере в течение пяти лет, то компания создаст на такой срок самоликвидирующийся фонд. В результате возник первый суверенный имущественный фонд — оффшорный фонд, зарегистрированный в «Датч Вест-Индиз» и торгуемый на Лондонской фондовой бирже.
Новое кредитование Латинской Америки прекратилось, из-за чего страны-должники так отчаянно нуждались в средствах, что облигации с аргентинскими и бразильскими долларами приносили 45 процентов годовых и мексиканские среднесрочные облигации тессобоно (tessobonos) — более 22 процентов. Однако попытки продать акции этого фонда американским и европейским инвесторам потерпели неудачу. Акции были проданы в Буэнос-Айресе и Сан-Паулу, главным образом элите, которая держала высокодоходные долларовые облигации своих стран на оффшорных счетах. Это показало нам, что финансовые менеджеры действительно будут продолжать оплачивать внешние долги своих правительств, пока они платят себе как «держателям облигаций янки» в оффшорах. Фонд Скаддера достиг в 1990 году второй по величине доходности в мире.
