Убийство Джанни Версаче - [70]

* * *

Расположенная по адресу Оушен-драйв, 1116 вилла Версаче Casa Casuarina (названная так в честь единственного дерева на участке) не только оберегала набережную океана от уподобления Бурбон-стрит[81], но и высилась там монументальным свидетельством того, что фантазии геев могут отливаться в самую вычурную форму. В 1992 году Версаче купил старый и запущенный Амстердамский дворец, некогда представлявший собой роскошную виллу в средиземноморском стиле. Построенное в 1930 году по заказу Олдена Фримана, внука казначея Standard Oil, здание было призвано соперничать по роскошеству с дворцом сына Христофора Колумба Диего в Санто-Доминго. Версаче заплатил за эту недвижимость, включая собственную обсерваторию под медным куполом, 2,9 млн долларов, а затем, не обращая внимания на протесты местных охранителей памятников старины, прикупил за 3,7 млн долларов примыкающую к его новому дворцу ветхую, но историческую гостиницу Revere, сровнял ее с землей и устроил себе на ее месте патио с бассейном. Велика все-таки оказалась сила громкого имени нового богатого соседа, раз Версаче удалось переманить на свою сторону одного из лидеров местного общества охраны памятников истории, который и помог получить от городских властей добро на снос. После этого Версаче вложил свыше миллиона долларов в реставрацию плюс невесть сколько в царственную отделку и меблировку — и граду и миру явилась сказочная вилла Casa Casuarina, общей площадью под 2000 квадратных метров, с шестнадцатью спальнями и такими эпически-языческими излишествами, что какими только эпитетами не пытались описать ее критики: и «кичливая явь земного рая», и «порождение голубого галлюцинаторного бреда, развившегося вследствие тропической лихорадки», и «дворец дожа, замаскированный под гей-барокко».

Из прежнего декора Версаче сохранил найденные во дворе бюсты Колумба, Покахонтас[82], Конфуция и Муссолини; все свободные стены дворца Джанни покрыл византийскими мозаиками, мавританскими изразцами, тканями Версаче, головами Горгоны Медузы (как же без собственного логотипа), картинами Пикассо и Дюфи[83]; последними штрихами стали расписные потолки и несколько граффити. Суммарное впечатление — будто султан Брунея и Людовик XIV, составив голубую пару, осели в Сицилии.

В безустанной погоне за славой и деньгами Джанни Версаче сделал возмутительную по кичливости роскошь не просто своим жизненным стилем, но и мощным маркетинговым инструментом, да и вся его жизнь давно стала неотделима от коммерции. Семья, дворцы, произведения искусства, светские вечеринки, знаменитые друзья — Элтон Джон и Стинг в первом ряду приглашенных на его искрометные модные показы, где вышагивающие под их музыку по «языку» супермодели гарантированно привлекали прессу, — всё это служило комбикормом для взращивания бренда. Версаче, по сути, эксплуатировал свой многогранный талант не только модного дизайнера, но и ушлого импресарио, беспардонно манипулируя СМИ и привлекая всеобщее внимание к своим шоу, где мода синтетически сливалась с чувственностью рок-н-ролла, что делало ее ближе к массам по восприятию, но одновременно и огрубляло. «А теперь о Версаче: он снимает мой стиль», как говаривал покойный «гангста» Тупак Шакур[84].

Версаче без тени стеснения признавал, что для него как модельера источниками вдохновения служат античность и садомазохизм, а из женских образов — уличные женщины. «Не знаю, многие ли из тех, кто поверил в эту историю, бывал в южной Италии и видел тамошних шлюх, — говорит в интервью британский историк моды Колин Макдауэлл, — но они ничем не примечательнее и не восхитительнее своих сестер по этому прискорбному ремеслу из любых других мест». Вопреки своей nostalgie de la boue[85], Джанни Версаче преклонялся перед богатством и славой, искусством и социальным статусом не меньше, чем Эндрю Кьюненен. Его лейбл, запущенный в 1978 году, претерпел колоссальную метаморфозу и превратился в глобальную империю, торговавшую не только дорогой и пестрой одеждой для желающих почувствовать себя модно и нарядно одетыми свежеиспеченных нуворишей[86], но и сотнями всевозможных потребительских товаров, начиная с джинсов и заканчивая детскими отдушками.

В скором времени кичливый замес из светских забав и растущих продаж вывел Дом Версаче на автоматический режим раскрутки: нескончаемый круглосуточный поток новостей и модных видеороликов с узким кругом знакомых персонажей. Среди них младшая сестра Версаче Донателла, стальная женщина и креативный директор компании, единомышленник и муза с гривой платиновых волос, ежевечерняя гостья дискотек; ее муж-американец Пол Бек, отвечающий за рекламу бренда Versace и, по слухам (официально опровергнутым семьей Версаче в Vanity Fair), бывший любовник Джанни, сидящий по большей части дома с детьми Аллегрой и Даниэлем; Санто Версаче, гендиректор компании, бывший бухгалтер, державшийся в тени до 1997 года, когда в апелляционном суде сумел добиться отмены приговора к тюремному сроку за взятку чиновникам налоговых органов; симпатичный давний спутник жизни Версаче по имени Антонио Д’Амико; родители модельера, являвшиеся в его скромном детстве, если верить приукрашенным интервью, мелкими торговцами кухонной утварью в родном Реджо-ди-Калабрия, городе на самом мыске сапога Апеннинского полуострова. Стремительный карьерный взлет в Милане, в возрасте двадцати пяти лет, отправил Джанни Версаче в нескончаемое мировое турне с показами мод под рок-музыку, покупками антиквариата, редкостных бесценных произведений этрусского искусства и заоблачных резиденций, а также с множеством взаимовыгодных отношений с ключевыми фигурами современности. «К моменту смерти, — писала о Версаче колумнистка