Убийственные - [11]

– Ш-шшш, – прошептал он. – Садись в машину. Я поведу.

Эмили молча отдала ему ключи и села на пассажирское место. Айзек отъехал от бордюра и поехал по улице. Слезы все быстрее катились по щекам Эмили. Она сама не знала, из-за чего плачет – конечно, прежде всего, из-за странной выходки Джейсона, но еще из-за того, что просто увидела его так близко. Он был ошеломляюще похож на Эли.

Айзек снова покосился на нее, его лицо страдальчески сморщилось.

– Эй, – ласково сказал он. Айзек свернул на дорогу, ведущую к офисным зданиям, въехал на пустую темную парковку и остановился. – Все хорошо. – Он погладил Эмили по руке.

Какое-то время они просто сидели, не говоря ни слова. Тишину нарушало только дребезжание печки «Вольво». Потом Эмили вытерла глаза, наклонилась и поцеловала Айзека, не в силах сдержать радость от того, что он был рядом. Он поцеловал ее в ответ, и они оба замерли, жадно глядя друг на друга. Эмили первая прильнула к нему, стала целовать еще жарче. Внезапно все ее проблемы улетели прочь, как пепел на ветру.

Окно машины запотело. Не говоря ни слова, Айзек стащил через голову свою футболку с длинными рукавами. Его грудь была теплая и мускулистая, а на внутренней стороне правой руки обнаружился маленький блестящий шрам. Эмили протянула руку и дотронулась до него.

– Откуда это?

– Во втором классе свалился с рампы для велосипедистов, – ответил он.

Айзек склонил голову и потянулся к Эмили. Она с готовностью подняла руки. Айзек снял с нее майку. Несмотря на то, что печка работала на полную мощность, руки Эмили были до сих пор покрыты гусиной кожей. Она опустила глаза, смущаясь своего темно-синего спортивного лифчика, который утром вытащила из комода. Дурацкий лифчик со звездами, полумесяцами и планетами. И почему только она не догадалась надеть что-нибудь более сексуальное… впрочем, утром Эмили не думала, что будет снимать одежду.

Айзек показал на ее живот.

– У тебя выпирающий пупок.

Эмили поспешно прикрылась руками.

– Все над этим смеются.

Под «всеми» она имела в виду Эли, которая однажды увидела ее пупок, когда они переодевались в роузвудском загородном клубе. «Я думала, что такие пупки бывают только у пузатых мальчишек», – посмеялась она. С тех пор Эмили носила только закрытые купальники.

Айзек отвел ее руки.

– А мне нравится.

Его пальцы скользнули по нижнему краю ее лифчика, забрались внутрь. Сердце Эмили жарко забилось. Айзек наклонился к ней, стал целовать ее шею. Его обнаженная кожа коснулась ее кожи. Он потянул за лифчик, побуждая снять его. Эмили сорвала бюстгальтер через голову, и лицо Айзека расплылось в восхищенной улыбке. Эмили прыснула, забавляясь тем, насколько серьезно они вели себя. Но она совсем не испытывала смущения. Напротив, все было… как надо.

Они крепко обнялись, прильнув теплыми телами друг к другу.

– Ты точно в порядке? – прошептал Айзек.

– Кажется, да, – пробормотала Эмили ему в плечо. – Прости, что моя жизнь похожа на дурдом.

– Не извиняйся. – Айзек погладил ее по волосам. – Я же сказал, что помогу тебе все пережить. Я… я тебя люблю.

Эмили отпрянула, разинув рот. Но Айзек смотрел на нее так искренне и беззащитно, что у Эмили закралась мысль, не была ли она первой, кому он признался в любви. Она была так благодарна Айзеку за то, что он появился в ее жизни. Он был единственным, рядом с кем она могла чувствовать себя хоть сколько-нибудь в безопасности.

– Я тоже тебя люблю, – решила она.

Они снова обнялись, на этот раз крепче. Но блаженство длилось всего несколько секунд, а потом перед внутренним взором Эмили возникло перекошенное яростью лицо Джейсона. Она крепко зажмурилась, живот свело судорогой страха.

«Успокойся», – приказал слабый внутренний голосок. Разумеется, эту вспышку Джейсона можно было как-то логически объяснить. Все в городе были потрясены смертью Эли и исчезновением Йена, нет ничего удивительного в том, что кто-то – тем более, родственник – мог слегка помутиться рассудком от горя.

Но был и другой голос. «Все совсем не так просто, – сказал этот голос. – И ты прекрасно это знаешь».

4. Этот парень – мой

Вечером того же дня Ханна Марин сидела за блестящим белым столиком в «Пинкберри» в торговом центре «Кинг Джеймс».

Она сидела в окружении своей без-пяти-минут сводной сестры Кейт Рэндалл, Наоми Зиглер и Рейли Вулф, перед каждой из них стояли стаканчики с замороженным йогуртом. В динамиках мурлыкала модная японская песенка, у стойки группка девочек из частной средней школы св. Августина выбирали йогурты.

– Скажите, что «Пинкберри» гораздо лучше, чем «Рив Гош»[4]? – сказала Ханна, кивая на бистро во французском стиле, расположенное в другом конце зала. Она указала рукой на дверь, открывавшуюся в атриум торгового центра. – Мы сидим прямо напротив «Армани» и «Картье». Можем, не вставая с места, глазеть на классных парней и роскошные бриллианты.

Ханна погрузила ложку в свой стаканчик, отправила в рот огромную порцию йогурта и негромко замычала от удовольствия, чтобы подчеркнуть, какая замечательная идея пришла ей в голову. Затем она дала немножко йогурта Доту, своему карликовому пинчеру, которого принесла с собой в новенькой переноске от Джуси Кутюр. Работники «Пинкберри» метали испепеляющие взгляды в ее сторону. Согласно каким-то нелепым правилам, собаки в это кафе не допускались, но ведь всякому ясно, что это касалось только грязных собак, вроде лабрадоров, сенбернаров или отвратительных маленьких ши-тцу. Малютка Дот был самой чистой собачкой во всем Роузвуде. Ханна каждую неделю устраивала ему ванну с пеной и выписанным из Парижа собачьим шампунем с ароматом лаванды!