Убийства в замке Баустринг - [9]

– Я буду и там, и там, – мрачно сказал Мэссей и, сунув свой неизменный портфель под мышку, направился в Большой зал, а все остальные пошли в гостиную.

Вопреки своей обычной говорливости, лорд Рейл был молчалив, когда все сели выпить кофе. Он сидел нахохлившись у камина. Гостиная, выдержанная в коричневых тонах, – кресла, обтянутые испанской кожей, и бронзовые лампы с красными абажурами – представляла собой попытку модернизации, отступившей под натиском сурового Баустринга. Вуд принес поднос с чашками, его светлость настоял на том, чтобы лично положить себе сахар. Он положил пять кусков, почти до краев наполнив кофейную чашку. Отблеск огня из камина упал на его искаженное лицо, когда он с остервенением стал размешивать сахар в чашке с кофе, орудуя ложкой, словно пестиком в ступке.

– Старых дней не вернешь! – вздохнул сэр Джордж, глядя с прищуром на чашку, которую он держал в ладони своей большой руки. – Мы, бывало, усаживались за круглый стол и предоставляли возможность дамам хлопотать. Все в прошлом… Какая жалость. К кофе подавали сигары и отменный портвейн… Н-да! Ты же ярый приверженец старины. Генри! Для чего весь этот современный вздор?

– Все это из-за моей печени, – сказал лорд Рейл. – Я падал на пол и заработал ревматизм. А вообще-то все из-за Ирэн, из-за леди Рейл… Вы ведь незнакомы с ней, доктор Тэрлейн. Мм… Так вот я даже пытался устраивать себе завтрак из мяса и эля… Прекрасная английская традиция! И заработал несварение желудка. – Скосив глаза, он уставился в пол, затем в свою чашку. – А теперь к кофе подают сахар, сколько угодно… А кто против?

Фрэнсис Стайн сидел в полумраке, неподалеку от камина. Его чашка с кофе стояла нетронутой на полу. Похоже, ему было не до шуток. Из заднего кармана брюк он достал большую серебряную фляжку и сделал пару глотков. Выражение блаженства появилось у него на лице, когда он убирал фляжку.

– Вот что я скажу, Кестеван, – начал он, наклонившись вперед и подперев подбородок ладонью. – Ты заинтриговал меня своей безучастностью. Хотел бы я знать, что у тебя на уме?

Лоуренс Кестеван был, по-видимому, настолько ошеломлен, насколько ему позволяла его бесстрастность. Он раскачивался в своем кресле, напоминая китайского болванчика. Подбородок у него был слегка приподнят, шея совершала вращательные движения, словно на шарнирах, и у него была плебейская привычка оттопыривать мизинец, когда он поднимал чашку.

– А что такое? – встрепенулся Кестеван. – Я не понимаю, о чем ты.

Он, похоже, растерялся.

– Ну, ты такой задумчивый, – пояснил Фрэнсис, снова отхлебнув из фляжки. – Я хочу сказать, не особенно много говоришь, а все размышляешь. О чем?

– Вообще-то я пытаюсь придумать новые танцевальные па, – ответил Кестеван на полном серьезе.

– Разве это не уморительно? – вмешался в разговор сэр Джордж.

Кестеван вдруг обнаружил какую-то складку на своих брюках. Погруженный в себя, отрешенный взгляд его темных миндалевидных глаз, который появлялся у него в кинофильмах, когда по сценарию ему следовало поставить кого-либо на место, свидетельствовал о том, что он задумался.

– Я не улавливаю, о чем ты говоришь, – сказал он, разглядывая складку. – Прошу прощения, – добавил он решительно, – но я удаляюсь, мне необходимо написать пару писем.

Поднявшись, он направился к дверям гостиной неторопливой, полной чувства собственного достоинства походкой.

Фрэнсис снова отхлебнул из фляжки.

– Ах, письма, письма! – неожиданно пискнул лорд Рейл. Запрокинув чашку к носу, он слизнул последние капли сахара. Тэрлейн отметил, как заходил кадык на его тощей шее. – Написать письма, подписать письма… Никогда не могу найти своего треклятого секретаря. Он всегда там, где я прошу его быть. Пойду поищу его…

– Может, он в Оружейном зале? – предположил Тэрлейн.

– О да, конечно. – Лорд Рейл посмотрел на них. – Вы – тот самый, кто назвал Солтона похотливым ослом. Восхищен, восхищен… Идите-ка вы в библиотеку и ждите меня там. И не смейте приближаться к Оружейному залу, пока я туда не приду, – вы меня поняли? А я должен найти своего секретаря и сказать ему все, что я о нем думаю. Этот молодцеватый ворюга украл мои латные рукавицы… О, черт, я разбил чашку! Ничего… Это лучше, чем если бы ее украли. Пока, пока, до встречи…

Он торопливо направился в Большой зал, оборачиваясь на ходу и махая рукой.

– Прекрасно, просто великолепно… – пробормотал сэр Джордж. – Фрэнк, ты бы угостил меня глотком из фляжки. Я давно наблюдаю за тем, как ты ублажаешь себя.

– С удовольствием, – сказал Фрэнсис и добавил, обращаясь к Тэрлейну: – Я говорил вам, доктор, что у нас в доме дьявольщина какая-то.

Сэр Джордж, похоже, пришел в замешательство. Сдвинувшись на край кресла, он ссутулился, тяжело дышал, и взгляд у него стал беспокойным.

– Вот что, Фрэнк, – произнес он с расстановкой. – Даже твой отец со своей эксцентричностью не объяснит этого. Что насчет этой девушки Дорис?

– А что насчет ее? – усмехнулся Фрэнсис. – Верните мне фляжку.

– Каким образом она оказалась в интересном положении?

Фрэнсис сполз вниз, вытянув ноги и полузакрыв глаза.

– О господи, я тут ни при чем, если вы на это намекаете… Хотя это вовсе не значит, что я бы не сделал этого, если бы она дала мне хоть малейший шанс, – добавил он задумчиво. – Мы ничего не узнаем, насколько я могу судить. Бьюсь об заклад, она не назовет имени своего хахаля. – Он поморщился. – Эта Дорис – любимица Ирэн, моей мачехи, понимаете ли, она под надежной защитой. Думаю, ее не уволят. Если, конечно, наша милейшая экономка миссис Картер не поднимет слишком большой шум. Но это уж как получится, так как сложности с этими вдовствующими особами заключаются в том, что им до всего есть дело. Ну ладно… Как насчет партии в бильярд?