Убийства мальчиков-посыльных - [2]

Шрифт
Интервал

— Изабель больна, — вздохнул карлик. — Очень больна.

Когда он произнес это своим невероятно красивым голосом, Изабель печально покачала головой; а он, замолчав, закатил глаза и склонил голову.

— В вашем родном городе живет очень знаменитый, искусный врач, он — цель нашего путешествия. По правде, не могу не признать вашу правоту, мне, честно говоря, и самому не хочется повсюду демонстрировать свое тело — сплошное скопище изъянов — и портить людям настроение.

Поезд только что тронулся и ехал очень медленно. Иначе я бы открыл окно и выпрыгнул наружу, чтобы расколоть голову с густо покрасневшими щеками — до того мне было стыдно.

— Вы очень понравились Изабель, — продолжал карлик. — Когда она увидела, что вы идете в нашу сторону с лиловым плащом и кожаным чемоданом в руках, она стала молиться, чтобы вы ехали в одном купе с нами.

— Должно быть, она знает довольно короткие молитвы, — ответил я. — Ведь я бежал, боялся опоздать на поезд.

Господин карлик улыбнулся. Это была самая красивая улыбка, которую я видел в своей жизни. Изабель тоже учтиво улыбнулась. Какая милая обезьяна!

— Меня выгнали из консерватории, — сказал я. — Но я думаю, вы это уже давно поняли. Я возвращаюсь в родительский дом.

— Да, это легко понять, — ответил карлик. — Хотите, давайте польем коньяком вашу справку об отчислении, а потом выбросим ее в окно. Так вы выкинете из головы и консерваторию, и музыку, и этот город. Никогда не стоит хранить память о тех местах, откуда тебя выгнали.

Тут мои глаза отчего-то наполнились слезами, голос сильно задрожал, и я проговорил:

— Я не писал сентиментальных арий, начинавшихся минором и кончавшихся мажором. Ругал самыми ужасными словами, какие только могут быть, некоторых классиков, чья музыка считалась священной. Ну, еще, по правде, не сдал несколько предметов; но никогда нельзя никого выгонять.

— Какое совпадение, у меня с собой отличный коньяк! — сообщил карлик. — Давайте выпьем и поговорим о чем-нибудь другом.

Мы полили коньяком мою справку об отчислении, выкинули ее в окно и побеседовали на другие темы. Я задремал. Когда я раскрыл глаза, поезд стоял на большой станции. Изабель тоже спала, посапывая, под норковой пелериной. А господин карлик сидел совершенно ровно, вперив в меня взгляд горящих глаз.

— Вы проспали несколько часов, — сказал он. — И Изабель тоже. Она так счастлива, что познакомилась с вами, что этой ночью ей даже не приснилось ни одного кошмара про смерть. Изабель очень боится смерти. — Он замолчал, уставился в одну точку прямо перед собой и произнес: — Она вот-вот умрет. Умрет скоро милая моя, и ей очень страшно. Единственное, чего я хочу, — избавить ее от страха. Смерть ведь не так уж страшна. Только она не останется одна, я тоже…

Он не договорил и перевел взгляд огромных синих глаз, сверкавших, как у сумасшедшего, на окно. Я тоже посмотрел в окно и как-то волей-неволей принялся наблюдать за людьми на станции. Ух ты, а это что такое?

Шестеро странно одетых людей окружали невероятно красивого смуглого юношу с длинными черными волосами до плеч. На нем были белые длиннополые одежды, а на ногах — римские сандалии. Взгляд его мечтательных, изумительных глаз возвещал об иных, лучших мирах. Юноша держал павлинье перо и небрежно им обмахивался. Я пригляделся повнимательнее — не было у него никакого павлиньего пера, мне просто показалось. В руках у него была только старая книга в черном переплете. У меня перехватило дыхание, а еще — забилось сердце.

Карлик сообщил:

— Маньчжурский принц. Принц и, как считают некоторые, новый Мессия.

— Маньчжурский принц? — удивился я.

Принц со свитой вошел в соседнее купе.

— Маньчжурия — весьма бедное государство, — заговорил карлик. — Он принц, но нашли его англичане, когда он на улице гонял в грязи мяч с другими мальчишками. Едва увидев его, англичане поняли, что он — именно тот, кто им нужен. «Вот настоящий Мессия!» — сказали они. Ясно, что их поразило его лицо, его сверхъестественная красота. Из Маньчжурии мальчика быстренько вывезли. Говорят, мать принца была алкоголичкой. Зато ирландских кровей. Вдобавок у нее на правой ноге было шесть пальцев. А еще она занималась антропологией и всю жизнь прожила в Маньчжурии. Умерла при родах принца. С ума сойти, какие подробности, да?! Рассказываю вам только то, что слышал сам. Дабы земная грязь не замарала его душу, англичане обрекли Принца на полное одиночество. Новый Мессия, он же маньчжурский принц, не любит людей, не может любить их — это ясно по выражению его лица. И с этим его чувством невозможно не согласиться, если вспомнить, как две тысячи лет назад за любовь к людям пострадал Иисус. Кроме души, англичане тщательно берегут его тело — тело, столь измотанное в духовных странствиях. Вот, собственно, все, что я знаю. Думаю, больше меня не знает никто.

Пока карлик рассказывал мне о принце, Изабель проснулась и принялась чертить указательным пальцем в воздухе круги. Так как перед сном она сняла свой колпак, мне теперь было видно ее голову: на лбу выделялись следы глубоких швов. А в ухе сверкала бриллиантовая серьга в виде бабочки.

Карлик мило рассмеялся — своим особенным смехом.


Еще от автора Перихан Магден
Компаньонка

Чем отличается взрослый от ребенка? Насколько способен любить человек, не признающий никаких ограничений свободы? Способен ли услышать другого и любить эгоист, который присутствует в каждом из нас?«Для сопровождения ребёнка в длительном морском путешествии требуется компаньонка». Газетное объявление о работе стало началом тернистых взаимоотношений дерзкой двенадцатилетней девочки и молодой женщины, которая сумела растопить лед маленького сердца.«Она — зверек, дикий зверек без страха и памяти…». Однако этот избалованный подросток, терзаемый взрослым одиночеством — грустный художник, которому есть, что сказать миру.Внимание: !!! на стр.33 печатного издания отсутствует часть текста!!!


Рекомендуем почитать
С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.