Убийцы персиков: Сейсмографический роман - [9]
Цэлингзар надеялся, что Лоэ научит его снова воспринимать мир как единое целое. За столом летнего домика он сидел рядом с Лоэ, напротив — князь Генрих и старая Хильда, которой принадлежало это строение. Хильда курила сигары, а князю было приятно, когда она обращалась к нему «Ваше Величество», и он поднимал бокал в виде стеклянного сапога и пускал его по кругу.
Когда кубок дошел до Лоэ, тот склонился над ним и приник к ободку. Затем откинулся и, глядя сквозь стекло на Цэлингзара, сказал, что философ Лейбниц был прав.
Цэлингзар вышел из домика, и его взгляд, скользнув по рдеющему буковому лесу, утонул в долине. Он думал о том, что все существует в его воображении и сам он — плод фантазии, влекомый некоей волной, подхватившей и мир, который он видит.
Потом Цэлингзар долго жил в городе, у Лоэ. Они вдвоем пытались найти зиждительную связь, первооснову, обрести внушаемую ею благоговейную сосредоточенность и возникающую отсюда систему.
Но Цэлингзар вскоре покинул город, так как утратил, как он выразился, «мировидение». Лоэ больше не приходил в замок. А молодухи, которым он когда-то писал песни, посылали к нему своих сыновей.
Цэлингзар вернулся в родительский дом. Вдоль стен его комнаты громоздились синие тетради с его записями. Он перестал их вести.
Кое-что он читал Лоэ. Многим, кто знал его идеи или слышал о них, они казались чрезвычайно важными и, по мнению Лоэ, нуждались в уточнении и критическом разборе.
Он придвинул к стенкам стулья, сверху расстелил одежду, на ней разложил книги. Он желал только читать, поскольку его радовало, что из книг он больше ничего почерпнуть не может.
Оказавшись среди людей, он садился к ним спиной. И все, кто был позади, переселялись в зеркало, которое он держал в руке. За спиной располагался мир, представляемый в зеркале.
Однажды ему удалось увидеть таким образом круглый стол.
Пряча зеркало в карман, он убирал туда же весь мир.
Он уже ничто ни с чем не связывал. Его генеалогическое древо ветвилось как заблагорассудится. Глаза покраснели, и он уже не говорил серьезных речей. Тем не менее в нем нуждались, ему в рот смотрели, будто он может объяснить все, но он не объяснял ничего.
Голос его звучал хрипло. Он начал курить в обществе.
Надолго куда-то пропадал. Однако не давал забыть о себе, так как всегда мог неожиданно появиться.
Единственное, с чем он считался, это — люди, которые для него что-то значили. Он ничего не хотел от них, ни научения, ни выгоды. Он делал их тем, что они для него означали. Ну, скажем, надо было объяснить, что девушка по имени Барбара стала поэтессой. Таким образом, он как бы во что-то вникал и оставлял какой-то след. Но, в сущности, он не хотел и этого.
Он не был шутом гороховым и не лез из кожи вон, чтобы ему позволили делать все, что он ни пожелает. Он просто присутствовал, и от него нельзя было ничего добиться, ибо ничто для него не имело смысла. Он сбивал с толку всех. Он не был привержен ни анархии, ни стабильному порядку. Он бросал все, не успев начать. А если что и делал, то всякое его действие предшествовало мотивации.
Он много говорил, и создавалось впечатление, что противоречие — его главная цель. Настроившись на раздумья, он начинал возиться с прической. Ему было приятно занимать собой мысли других. Умножение представлений о собственной персоне казалось ему лучшим способом утратить идентичность. Там, где ступала его нога, вещи принимали иной вид.
Дети считали его волшебником. Он заставлял исчезнуть то, что было у них перед глазами, хотя все оставалось на своих местах. Он отвращал детские умы от вещей.
Он рассказывал им историю про цыганку, вместе с которой сидел на качалке чертова колеса, и про то, как, сделав двенадцать оборотов и вдруг почувствовав под ногами землю, она сказала ему, что мир неподвижен. Тогда у детей возникло ощущение полета. Они смотрели на Цэлингзара, и его волосы казались им еще длиннее. Они прикасались к ним и обмирали от ужаса, осязая шелковую пряжу.
У него была старая тетка, спать она могла только сидя, так как в лежачем положении у нее кружилась голова. Она считала, что он отнял у нее природную силу тяжести. Некоего Кнаппертсбуша, жившего в доме тетки, он обучал музыке, внушив ему своими рассказами полную иллюзию абсолютного слуха.
Куда бы ему ни вздумалось заявиться, везде его уже ждали, даже в тех случаях, когда никто не мог предположить, что он придет. Он мог приходить в любое время, нередко — в маске или как-то исказив свои черты. Он очень любил природу, находясь у себя дома, но она мало что значила для него, когда он оказывался в ее владениях.
Однажды он купил корову и окрестил ее Линдой. Он ходил с нею на луг и разыгрывал жизнь одного немецкого философа, который делал нечто похожее. Он понял, что никакой философией на этом не разживешься. В те дни ему удалось оспорить метод Картензия.
Величайшую сноровку он проявлял на сенокосе. Косьба была для него одним из самых серьезных видов деятельности.
В его комнате жили мыши. Он часто пускал в нее людей и оставлял помещение без единого источника света. Он не любил лежать вдвоем. Комплект должен был состоять по крайней мере из трех человек. Однажды ночью он превратил француза Жакоте в немца, который начал писать стихи, но при этом не мог отделаться от страха потерять все зубы.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Петер Розай (р. 1946) — одна из значительных фигур современной австрийской литературы, автор более пятнадцати романов: «Кем был Эдгар Аллан?» (1977), «Отсюда — туда» (1978, рус. пер. 1982), «Мужчина & женщина» (1984, рус. пер. 1994), «15 000 душ» (1985, рус. пер. 2006), «Персона» (1995), «Глобалисты» (2014), нескольких сборников рассказов: «Этюд о мире без людей. — Этюд о путешествии без цели» (1993), путевых очерков: «Петербург — Париж — Токио» (2000).Роман «Вена Metropolis» (2005) — путешествие во времени (вторая половина XX века), в пространстве (Вена, столица Австрии) и в судьбах населяющих этот мир людей: лицо города складывается из мозаики «обыкновенных» историй, проступает в переплетении обыденных жизненных путей персонажей, «ограниченных сроком» своих чувств, стремлений, своего земного бытия.
Джинни Эбнер (р. 1918) — известная австрийская писательница, автор романов ("В черном и белом", 1964; "Звуки флейты", 1980 и др.), сборников рассказов и поэтических книг — вошла в литературу Австрии в послевоенные годы.В этой повести тигр, как символ рока, жестокой судьбы и звериного в человеке, внезапно врывается в жизнь простых людей, разрушает обыденность их существования в клетке — "в плену и под защитой" внешних и внутренних ограничений.
Роман известного австрийского писателя Герхарда Рота «Тихий Океан» (1980) сочетает в себе черты идиллии, детектива и загадочной истории. Сельское уединение, безмятежные леса и долины, среди которых стремится затеряться герой, преуспевающий столичный врач, оставивший практику в городе, скрывают мрачные, зловещие тайны. В идиллической деревне царят жестокие нравы, а ее обитатели постепенно начинают напоминать герою жутковатых персонажей картин Брейгеля. Впрочем, так ли уж отличается от них сам герой, и что заставило его сбежать из столицы?..
Марлен Хаусхофер (1920–1970) по праву принадлежит одно из ведущих мест в литературе послевоенной Австрии. Русским читателям ее творчество до настоящего времени было практически неизвестно. Главные произведения М. Хаусхофер — повесть «Приключения кота Бартля» (1964), романы «Потайная дверь» (1957), «Мансарда» (1969). Вершина творчества писательницы — роман-антиутопия «Стена» (1963), записки безымянной женщины, продолжающей жить после конца света, был удостоен премии имени Артура Шницлера.