Убийца теней - [42]

Как только стражник в конец коридора удалился, узник приблизился к решетке.

- Давно меня не навещал никто кроме тех, кто носят рясу двухбережника, форму стражи или плащ судьи, - тихо сказал Талвеон. - Да что там - давно... ни разу.

Несколько долгих мгновений они вглядывались друг в друга. Наконец заключенный произнес:

- Вы Ярла Бирг, сумеречный охотник.

- А вы - Талвеон из Эйра.

- Теперь скорее из лореттской тюрьмы, чем из Эйра.

- Но новости к вам поступают, кажется, своевременно, несмотря на тюрьму.

- Не все. Вы не удивлены?

- Я не двухбережный брат, которого запугали происхождением от злого духа. Я мало чему удивляюсь, хотя предположений насчет вашего источника делать не спешу. Времени у меня не так много... Расскажите мне больше, расскажите такое, что поможет мне... помочь вам.

- Разве вы для этого здесь?

- Лишних вопросов не задавайте.

- Вы сами знаете, что тому, кто попал в лапы к святым братьям как отступник, не помочь. Постарайтесь быстрее сделать то, зачем вас позвали в город. Этим вы поможете и мне.

- Вы странный человек. Впрочем, другого ждать не приходилось. Но скажите, все-таки... вы маг? Вы обрели дар видуна, не обладая им от рождения?

- Да. Но не так, как ваш легендарный предок... Я не приготовил чудесного эликсира. Мне помогала только любовь к истине. Или к ее поиску. Любовь к истине и... к миру. Желание увидеть его подлинное лицо. Нежелание верить в то, что это лицо враждебно. Стремление чувствовать одними с ним чувствами...

Неподвижно сидя у решетки, Талвеон тихо говорил, и на его губах была улыбка. Глаза он закрыл и как будто бы видел то, о чем рассказывал. Ярле он показался чем-то отдаленно похожим на... на кого-то. Но это мимолетное впечатление от нее ускользнуло.

- Дар видуна, как вы его называете, у меня действительно появился не от рождения. Но, думаю, он не настолько силен, как у вас. Впрочем, его хватило, чтобы сделать немало выводов.

- И чтобы привести вас в тюрьму.

- Я знаю, что потомственные видуны никогда не записывают своих знаний. И - не подумайте, что в чем-то виню вас... Но я не как вы. Вы делаете свое дело, а я должен был делать свое. У меня не было выбора.

- И вы решили рассказать об истине, которую увидели, всем? Не исключая двухбережных братьев?

- Поймите правильно. Что бы и от кого вы обо мне ни слышали - я не хотел спорить с двухбережниками и заявлять им, что они кругом неправы. Я хотел показать только, что можно смотреть на вещи иначе. Что есть и другой путь... другой взгляд. Прежде всего, истина в том, что в человеческом мире одной истины быть не может. Если она и есть - то где-то выше нас, и мы пока не в состоянии ее постичь. Пока мы можем только приближаться к ней и, поскольку все люди различаются, то различаться могут и пути.

- Вся эта философия и не довела вас до добра. Странно, что не в вашем же Эйре, а здесь. Эйр - ваш родной город?

- Да. Но оттуда мне пришлось бежать.

- И вы думали, что в Лоретте вас примут лучше?

- Говорю же, я никогда не высказывался против двухбережной веры...

- ...только в пользу своей философии, - закончила за Талвеона Ярла.

- Я пришел в здешнюю ученую общину, которая славится на всю Иллению, чтобы преподавать, чтобы рассказывать обучающимся в ней молодым людям об устройстве мира - пусть мне самому известно не много, но некоторые из этих знаний удалось подтвердить опытами и...

- И сколько лекций вы успели прочитать, прежде чем стража, посланная святыми братьями, пришла за вами?

- Не очень много.

- Но их хватило, чтобы привести вас...

Ярла не стала договаривать. Талвеон пошевелился, переменив положение. Движение вышло неловким и неуклюжим. Это не соответствовало внешности Талвеона. Ярлу не ввели в заблуждение длинная борода и болезненная изнуренность узника. Талвеон был достаточно молод, чтобы не страдать от стариковских хворей, лишающих человека подвижности. И в отличие от "двухбережного брата, которого запугали происхождением от злого духа", Ярла мгновенно и безошибочно сообразила, что дело тут не в тесноте тюремной камеры.

- Покажите ваши руки.

Талвеон приблизил к решетке ладонь. На ней была заметна грязь - при всем желании возможности отмыть руки дочиста у заключенного не имелось. Обкусанные ногти, несколько ссадин - но ни кровоподтеков, ни серьезных ран.

- Вы уже знаете, что этой рукой я исписал десяток листов. По-моему, почерк понятный...

- Руку, а не кисть, - потребовала Ярла. - Локоть.

- А надо ли это вам? - криво усмехнулся Талвеон.

Лицо Ярлы вспыхнуло негодованием. Недобрый зеленый огонь появился в глазах, губы сжались в тонкую нитку. Но не на него она сердилась, конечно, не на него. Только невольно из-за своего настроения разговаривала с ним резче, чем он того заслуживал.

- Покажите, - настойчиво повторила Ярла, ближе придвигаясь к перекрестьям железных прутьев. Талвеон заметил, что ее ладони едва уловимо дрогнули. Ясно, если он будет продолжать отказываться, она протянет свою руку через решетку и попытается задрать рукав его рубища.

- Ладно, - согласился узник. - Но не забывайтесь, - он указал глазами в том направлении, где ждал стражник. И поднял рукав.